Волк равнин. Повелители стрел. Конн Иггульден

было взять лук у брата, но Бектер ударил его по пальцам рукоятью ножа.

      – Этот мой, – зло сказал старший брат.

      Наблюдая за тем, как Бектер сгибает лук и пытается надеть петлю тетивы на другой конец, Тэмучжин поморщился в ожидании треска, означавшего бы, что ломается вот уже третий лук. Его возмущала злость, с которой Бектер пытался изготовить оружие, словно и дерево, и нитки были врагами и их требовалось усмирить. Всякий раз, как Тэмучжин хотел прийти на помощь, Бектер грубо отталкивал его, и только когда у старшего уже три раза ничего не получилось, он позволил брату придержать лук, пока сгибал его. Результаты их трудов были некрепки и ломались, тетива рвалась при первой же попытке ее натянуть. Солнце поднималось над головами, и терпение мальчиков иссякало от постоянных неудач, следующих одна за другой.

      Новая тетива была сплетена из трех ниток, выдернутых из кушака Тэмучжина. Она была по-детски толстой и грубой. Бектер отпустил лук, надел тетиву, и она завибрировала. Он поморщился, ожидая, что тетива вот-вот порвется. Но она не лопнула, и подростки вздохнули с облегчением. Бектер дернул большим пальцем тетиву, извлекая резкий низкий звук.

      – Ты стрелы сделал? – спросил он.

      – Только одну, – ответил Тэмучжин, показывая ему тонкую березовую ветку с костяной иглой, крепко вогнанной в дерево.

      Ему понадобилась целая вечность, чтобы придать кости такую форму, воткнуть и примотать ее, оставив небольшой кончик торчать из расщепа. Он работал, затаив дыхание, зная, что, если сломает острие, замены ему не будет.

      – Давай сюда, – потребовал Бектер, протягивая руку.

      – Сделай свою, – ответил Тэмучжин. – А эта моя.

      Он увидел гнев в глазах брата и подумал, что Бектер сейчас ударит его луком. Тот и ударил бы, но удержался. Видимо, только потому, что помнил, сколько времени они промаялись.

      – Чего еще от тебя было ждать, – скривился Бектер.

      Он намеренно положил лук подальше от Тэмучжина и стал подыскивать камень, чтобы сделать собственную стрелу. Тэмучжин стоял и смотрел, раздосадованный тем, что приходится помогать дураку.

      – Бектер, олхунуты дурно говорят о тебе. Ты это знаешь? – спросил он.

      Бектер фыркнул, плюнул на камень и продолжал двигать наконечником взад-вперед.

      – А мне плевать, что обо мне говорят, – угрюмо откликнулся он. – Стал бы я ханом, в первую зиму устроил бы набег. Я бы им показал, чего стоит вся их гордость.

      – А ты обязательно расскажи об этом матери, когда вернемся, – предложил Тэмучжин. – Она будет счастлива узнать о твоих планах.

      Бектер поднял на Тэмучжина маленькие кровожадные глаза.

      – Мальчишка, – сказал он через некоторое время. – Ты никогда не смог бы вести за собой Волков.

      Тэмучжин вспыхнул от гнева, хотя и не показал этого.

      – Теперь мы никогда этого не узнаем, – произнес он.

      Бектер уже не слушал его, а стачивал кость, придавая ей форму наконечника.

      – А ты не торчал бы тут впустую, а поискал бы лучше нору сурка.

      Тэмучжин