Волк равнин. Повелители стрел. Конн Иггульден

когда тот попытался разомкнуть пальцы больного, на мгновение их глаза встретились, и мальчику показалось, что во взгляде отца промелькнуло сознание.

      – Татары, – прошептал Есугэй.

      Казалось, он последним усилием воли вытолкнул слова из глотки. В груди у него страшно заклокотало. Тэмучжин ждал другого вздоха, а когда его не последовало, то вдруг понял, что рука, которую он держит, обмякла. Он еще сильнее сжал ее в приступе отчаяния, в страстном желании услышать еще один вздох.

      – Не оставляй нас, – взмолился он, хотя и понимал, что мольбы никто не услышит.

      Оэлун сдавленно всхлипнула, а Тэмучжин не мог оторвать взгляда от осунувшегося лица человека, которого обожал всю жизнь. Говорил ли он когда-нибудь отцу, что любит его? Он не помнил. Его охватил ужас, что отец отойдет к духам, не зная, как много значил для своих сыновей.

      – Все, что есть во мне, – от тебя, – прошептал он. – Я твой сын и ничего больше. Ты слышишь меня?

      – Он ждал тебя, Тэмучжин. Теперь он ушел, – сказала Оэлун, положив руку на плечо сына.

      Ему не хватало мужества посмотреть на нее.

      – Как ты думаешь, знал ли он, как сильно я его люблю? – спросил он.

      Она улыбнулась сквозь слезы и стала вдруг красивой, как в юности.

      – Знал. Он тобой гордился так, что порой казалось, что сердце у него вот-вот лопнет. Он всегда смотрел на тебя, когда ты ездил верхом, или дрался с братьями, или спорил с ними. Я видела любовь в его улыбке. Он не хотел баловать тебя. Отец-небо даровал ему сыновей, которых он желал, а ты был его гордостью, особой радостью. Он знал.

      Для Тэмучжина эти слова стали слишком большим счастьем, и он, не стыдясь, заплакал.

      – Мы должны сообщить племени, что он умер, – проговорила Оэлун.

      – А потом что? – откликнулся Тэмучжин, вытирая слезы. – Илак не поддержит меня как вождя Волков. Будет ли ханом Бектер?

      Мальчик искал в лице матери утешение, но видел только усталость и скорбь, которая опять затуманила ее глаза.

      – Я не знаю, что будет, Тэмучжин. Проживи твой отец еще несколько лет, это не имело бы значения. Смерть всегда приходит не вовремя, но сейчас особенно…

      Она расплакалась, и Тэмучжин привлек мать к себе и обнял. Он даже представить себе не мог, что будет утешать ее, но это произошло само собой и каким-то образом укрепило его против всего, что могло бы с ними случиться. Он считал юность своей слабостью, но рядом с духом отца понимал, что придется найти в себе мужество, чтобы предстать перед племенем. Он обвел юрту взглядом:

      – А где орел, которого я ему добыл?

      – У меня не было сил за ним присматривать, – сказала Оэлун. – Илак отдал его другой семье.

      Тэмучжин едва справился с закипевшей внутри ненавистью к человеку, которому отец доверял во всем. Мальчик отшатнулся от матери, и Оэлун встала и посмотрела на тело Есугэя. Не стесняясь Тэмучжина, она склонилась к мужу и ласково поцеловала его в раскрытые губы. Дрожащими пальцами закрыла ему глаза и набросила покрывало на его рану. Воздух загустел от жара и запаха смерти, но этот