Волк равнин. Повелители стрел. Конн Иггульден

юрты родного племени. Как только мальчики выехали из тени красной скалы, их почти сразу заметили.

      Сыновья Есугэя не показывали своего беспокойства, хотя появление всадников могло означать только одно: их отсутствие обнаружили и волнуются. Сигнальные рога далеко над степью разнесли весть о том, что их нашли. Братья узнали мчащегося к ним воина. Это был Илак. И бессознательно стали держаться ближе друг к другу. На лице воина не было приветственной улыбки.

      – Ваш отец велел разыскать вас, – обратился он к Бектеру.

      – Мы и прежде по нескольку дней пропадали, – тут же ощетинился Тэмучжин.

      Илак развернул коня, посмотрел на Тэмучжина маленькими черными глазками и провел рукой по щеке.

      – Раньше вы никогда не уходили, не предупредив, и не попадали в грозу. Да еще тогда, когда ваша мать рожает, – резко ответил он, словно отчитал маленького сорванца.

      Заметив, что Бектер побагровел от стыда, Тэмучжин не стал огрызаться.

      – Что ж, ты нас нашел. Если отец в гневе, то это дело только его и наше.

      Илак покачал головой, и Тэмучжин увидел, как в его глазах вспыхнула злоба. Мальчик никогда не любил этого воина, хотя не мог сказать почему. Когда Илак заговорил, злоба слышалась и в его голосе.

      – Ваша мать чуть не потеряла ребенка – так за вас тревожилась, – рявкнул он.

      Взгляд Илака требовал, чтобы Тэмучжин потупил голову, но мальчик вдруг ощутил, как в груди закипает гнев. Он знал, что отец простит им все, как только увидит орлят. Он поднял руку, чтобы братья остановились, и даже Бектер натянул поводья. Илак вынужден был развернуть коня.

      – Ты не поедешь с нами, Илак. Возвращайся, – бросил Тэмучжин. Он заметил, что воин напрягся, хотя и покачал головой с показным спокойствием. – Сегодня сыновья Есугэя путешествуют только с орлами, – добавил Тэмучжин, ничем не выдавая внутреннего веселья.

      Братья заухмылялись, довольные общей тайной и хмурым видом Илака. Воин бросил взгляд на Бектера, но тот смотрел куда-то за горизонт.

      – Отец вобьет тебе подобающее смирение в задние ворота, – сказал Илак, скривившись от злости.

      Тэмучжин спокойно смотрел на старшего воина отца. Даже конь мальчика стоял под ним совершенно неподвижно.

      – Нет. Однажды один из нас станет ханом, Илак. Помни об этом. Возвращайся, кому я сказал. Мы поедем одни.

      – Поезжай, – велел Бектер более глубоким, чем у братьев, голосом.

      У Илака был такой вид, словно он получил оплеуху. Он опустил глаза и развернул коня. Не сказав больше ни слова и только кивнув, он уехал. Мальчики остались одни, дрожа от странного облегчения. Тэмучжин был уверен, что им ничто не грозит. Илак не настолько глуп, чтобы поднимать меч на сыновей Есугэя. В худшем случае он избил бы их и отправил домой пешком. Однако Тэмучжин чувствовал себя так, словно выиграл битву. Он всю дорогу до реки и улуса отцовского племени ощущал на затылке взгляд Бектера.

      Родные юрты еще не были видны, но запах застарелой мочи в дыхании