Золотые яблоки Солнца. Рэй Брэдбери

с тобой сегодня, как раньше. Я ни о чем таком не думал, когда тебя пригласил. А когда мы стояли у колодца, увидел, что в тебе что-то изменилось. Ты стала совсем другой. Ты изменилась, стала нежнее, стала… – Он пытался подобрать слова. – Не знаю, как сказать. Ты выглядела иначе. Твой голос изменился. И я понял, что снова тебя полюбил.

      – Не ее, – сказала Сеси. – Меня, меня!

      – Меня пугает эта любовь, – признался он. – Ты снова причинишь мне боль.

      – Может быть, – сказала Энн.

      «Нет-нет, я полюблю тебя всем сердцем! – подумала Сеси. – Скажи ему, Энн, скажи за меня. Скажи, что полюбишь его всем сердцем!»

      Энн промолчала.

      Том осторожно придвинулся к ней, приподняв ее подбородок.

      – Я уезжаю. Нашел работу в сотне миль отсюда. Ты будешь скучать без меня?

      – Да, – ответили Энн и Сеси.

      – Могу я тогда поцеловать тебя на прощание?

      – Да, – поспешно согласилась Сеси.

      Его губы прижались к чужим губам. Дрожа, он поцеловал их.

      Энн замерла, будто бледная статуя.

      – Энн! – сказала Сеси. – Протяни руки, обними его!

      Но в свете луны та сидела неподвижно, как резная деревянная кукла.

      Он снова поцеловал ее в губы.

      – Я люблю тебя, – шепнула Сеси. – Я здесь, это меня ты увидел в ее глазах, меня, и я буду любить тебя, даже если она никогда не полюбит.

      Он отодвинулся, измученный, будто пробежал много миль. Сел рядом.

      – Не понимаю, в чем дело. На миг мне показалось, что…

      – Что? – спросила Сеси.

      – Показалось, что… – Он закрыл глаза руками. – Неважно. Отвезти тебя домой?

      – Пожалуйста, – попросила Энн Лири.

      Он цокнул лошади, устало дернув поводьями, и повозка покатилась прочь.

      Было одиннадцать, и повозка катилась в лунной, все еще ранней ночи, шелестя колесами; хлопали вожжи, мимо проплывали блестящие луга и поля сладкого клевера.

      А Сеси, глядя на поля и луга, думала: «Это стоит того, можно все отдать ради того, чтобы быть с ним отныне и навсегда». И ей вновь послышались слабые голоса родителей: «Берегись. Ты же не хочешь потерять свой волшебный дар, выйдя замуж за простого смертного? Берегись. Ты же не хочешь этого?»

      «Да, да, – подумала Сеси, – я бы хотела этого, прямо сейчас, лишь бы только он стал моим. Тогда мне не нужно будет больше скитаться весенними ночами, не нужно будет вселяться в птиц, собак, кошек и лис, и я буду с ним. Только с ним, с ним одним.

      Дорога неслась под колесами и что-то шептала.

      – Том, – наконец сказала Энн.

      – Что? – Он холодно смотрел на дорогу, на лошадь, деревья, небо и звезды.

      – Если ты когда-нибудь, когда угодно, окажешься в Грин-Тауне, в Иллинойсе, за несколько миль отсюда, сделаешь кое-что для меня?

      – Может быть.

      – Сможешь навестить там одну мою подругу? – запинаясь, смущенно проговорила Энн Лири.

      – Зачем?

      – Она хорошая. Я тебе про нее рассказывала. Я дам тебе ее адрес. Сейчас, подожди.

      Когда телега остановилась у ее фермы, она достала из сумочки клочок бумаги и карандаш и в лунном