Покуда я тебя не обрету. Джон Ирвинг

же решительно отказывалась от самой мысли учиться этому искусству».

      Увы, в следующем классе мисс Вурц решила дать Джеку роль невоздержанной Марианны, которую мальчик терпеть не мог. Сам-то он хотел играть назойливую мамашу миссис Дешвуд, однако мисс Вурц сказала, что Джек «мал еще» и не может играть мать троих детей. Возмутительное лицемерие – за год до того возраст Джека не мешал ему играть ни слепого Рочестера, ни давно-уже-не-деву Тэсс, ни Хестер с красной буквой «П» на груди, ни Анну, которая не нашла настоящего мужчину и легла под поезд.

      Итак, мисс Вурц рассыпалась в прах, едва лишь происходило что-либо неожиданное, но даже в такие моменты ее голос звучал внушительно и серьезно, пусть произнесенные слова ясно свидетельствовали, что учительница ни черта не понимает, что стряслось. Это ее свойство не уставало повергать детей в замешательство.

      И поэтому, когда Люсинда Флеминг ни с того ни с сего вытянулась между партами, как в столбняке, и принялась биться головой об пол, мисс Вурц обратилась к классу с таким вот вопросом:

      – Кто из вас, о безмозглые чада, стал причиной мук и страданий несчастной Люсинды?

      – Чего-чего? – сделав круглые глаза, спросила Морин Яп.

      – Люсинда описалась! – вставила Каролина Френч.

      В самом деле, вокруг Люсинды растекалась порядочная лужа, ее юбка потемнела. Двойняшки Френч стали стучать ногами по полу, пытаясь попасть в такт с бьющейся в конвульсиях Люсиндой, – получалось не слишком хорошо, этой ритм-секции явно требовались репетиции. Близнецы Бут вместо своих обычных сосательных звуков стали синхронно изображать, как их душат, – или, скорее, как они душат свое одеяло. Означенная какофония была куда адекватнее происходящему (Люсинда продолжала истекать мочой и колотить головой по полу), чем самые изысканные слова мисс Вурц.

      – Дети, у Люсинды приступ, – сообщила детям, которые и без нее это прекрасно поняли, учительница. – Что бы нам такое сделать, чтобы ей стало лучше?

      Джимми Бэкон, по обыкновению, застонал. Джек тоже хотел помочь, но как?

      – Я просто ее поцеловал, – объяснил он.

      – Что ты сделал? – спросила мисс Вурц.

      – В шею, – добавил Джек.

      Тут он заметил, как у Люсинды закатываются глаза и она начинает в унисон с сестрами Бут издавать звуки, словно ее душат; казалось, она отправляется в мир иной. Даже Роланд Симпсон – будущий ученик школы для трудных подростков, а впоследствии и заключенный – испугался и временно решил вести себя как полагается. Что же до Джимми Бэкона, то здесь нам остается только поблагодарить Бога, что в тот день он пришел в школу в обычной одежде, а не в простыне.

      Каролина Френч сделала такое лицо, словно у нее в голове завелась сразу целая сотня хомяков. Тупицы Грант Портер и Джеймс Тернер, а с ними и Гордон Френч – что там, все мальчики в классе, включая Роланда Симпсона и Джимми Бэкона, – не скрывали своего возмущения поступком Джека. Еще бы – он поцеловал умственно отсталую Люсинду