Задохнись моим прахом. Анна Александровна Летняя

такого же размера как у меня, до груди. Я тут уже спросила про нее у Роуз и она поспешила объяснится.

      – Не все предпочитают расстаться со своей, как им кажется, шикарной шевелюрой. Как будто у них есть мыло, чтобы за ними ухаживать. Они предпочитают другой вид заработка. Такой же популярный и актуальный, везде и всегда.

      Я не стала уточнять что это было. В голову лезли грязные мысли. Сбривание волос не выглядело чем-то таким же ужасным, но тогда я не была готова расстаться со своей шевелюрой. Джереми очень нравилось, что я, слегка пухленькая маленькая девочка с длинными волосами, шагаю рядом с ним. Я надеялась, что скоро его увижу и он сможет узнать меня в толпе именно по моим волосам.

      Роуз подошла ко мне на следующее утро с предложением все-таки отстричь мои волосы. То ли Ривер успел ей сказать, о том как я страдаю от боли, то ли она это сама заметила. Я категорически отказалась. Внутри меня еще не умерла надежда в скором времени попасть домой. А волосы я отращивала слишком долго, чтобы вот так просто с ними расстаться. Поэтому просто собрала их в хвост, чтобы уже появившиеся колтуны мне не мешали.

      Пошатываясь и слегка постанывая от боли, я пошла с ребятами за припасами. Рядом со мной шла Пруденс, которая была рада меня видеть. Она провела рукой по моим волосам. Видимо и ей тогда успели рассказать про мои капризы.

      Но она не стала меня уговаривать. И я впервые порадовалась, что она, в принципе, не может разговаривать.

      Пока мы шли, то передавали друг другу карту города. Конкретно карты южного района не нашлось, поэтому у нас была нарисованная по памяти одного из ребят карта Подесты. Такая себе, но другой у нас не было. Пришлось даже перерисовывать ее в некоторых местах.

      Туман так и не исчез за утро. В некоторых местах он даже наоборот усилился. Впереди шли парни, осматривая все вокруг. В места, где мы совсем теряли способность видеть, они сначала шли сами, а потом, если все было хорошо, звали остальных. Каждый раз, когда они заходили в эту белую пелену, я боялась, что они так и не выйдут из нее. И в нашем отряде станет еще меньше человек. Но они каждый раз возвращались. Правда по их лицам было видно, что они сами были рады тому, что какой-то монстр не утащил их в канализацию.

      Парни, шедшие сзади нас, иногда помогали мне. Когда я на минуту останавливалась посреди дороге, переводя дыхание и хватаясь за ногу.

      – Положи мне руку на плечо, – сказал один из них и буквально тащил меня на своем горбу метров пятьсот. После чего передал другому.

      И еще раз, также по новой.

      Стыдно признаваться, но тогда я приняла этот жест доброй воли как само по себе разумеющийся факт. Ведь я же девочка! Да еще и маленькая, и раненная. Я не обращала внимание на то, как им было тяжело проявлять себя как джентльмены. Даже не спросила их имени. Просто принимала их доброту как данность и, мило улыбаясь, благодарила.

      Один из этих парней слегка покачивался, когда вел меня вперед. Мне показалось, что он еще не отошел тогда от вчерашней пьянки. Конечно, война войной, но как-то надо же сдерживать себя! Особенно если знаешь, что завтра на вылазку…

      Но