Однако, псих. Денис Александрович Маденов

Я поднимался по ступенькам ко входу в этюдариум, рассматривая колонны здания, которое скорее было похоже на античный памятник, а не на лучшее действующее учебное заведение мира. Я проходил мимо компании, в которой часто тёрся немец. Ребята почти все курили – курили дешёвые сигареты – и через слово ругались матом. Когда немец затянулся и прищурил на меня один глаз, я понял, что сейчас все повернутся и точно скажут пару обидных слов.

      – Вон мозгляк идёт, этот, с химфака.

      – Как же он похож на поросёнка, – произнёс немец.

      – Боров, – вставил кто-то, но его быстро скомпрометировали:

      – Какой же это боров? Вот я – боров, – и все в компании засмеялись.

      – Давно здесь никто не спотыкался.

      – Что, ты мне предлагаешь его опрокинуть? – с улыбкой спросил немец, но единственное, что он сделал, это сильно затянулся и выпустил большой клуб дыма.

      За спину меня кто-то схватил, и я приготовился к худшему. Это был Ван. Он придал мне ускорения, дабы я быстрее очутился в здании, а сам, загородив меня телом, пожал руку немцу. Они о чём-то поговорили. Немец насмешливо покачал головой, докурил сигарету и начал доставать вторую. Ван потрепался ещё маленько с этой шайкой крыс, часто улыбаясь, затем постоял некоторое время молча, хлопнул по плечу друга-немца и вошёл внутрь здания.

      Ван сразу обнаружил меня глазами-объективами и исследовал с ног до головы:

      – Ты как?

      – Нормально, – но я не чувствовал себя нормально. Я был унижен и сконфужен. – Эти дегенераты меня редко замечают – спасибо хоть на этом.

      – Да… Есть у тебя любимый орех?

      – Что? – я реально не понял, как в голове у Вана родился подобный вопрос и как можно разговаривать на тему орехов.

      – Держи, – и Ван передал в мои руки пакетик с арахисом и орехами.

      Я, естественно, не хотел есть, но, боже, я вообще никогда не ел орехов! Я даже их запах не знал, потому что орехи – удел состоятельных людей. Всегда очень дорогие. Я лишь был осведомлён о том, как они выглядят. Следовательно, первое, что я сделал, это понюхал орехи, развернув пакетик.

      Ван, видя моё дикарское любопытство по отношению к сему объекту, зачерпнул немного содержимого пакетика и кинул в рот. Улыбнувшись одними губами, Ван сделал знак рукой и пошёл на занятия.

      Разумеется, я уничтожил содержимое пакетика в тот же день – у них был замечательный маслянистый вкус, – принеся часть орехов и арахиса маме с папой.

      ***

      (дата зачёркнута)

      За 14 недель до катастрофы

      La télépathie – это молодая наука, опирающаяся на очень малое кол-во трудов. Юнг, Чалдини, Фрейд, Айзенк, Адлер и множество философов – от Цицерона до Макиавелли – вложили свои идеи в её развитие. Но что это, в сравнении с тем универсальным плодом, который созревает на этом дереве всепознания. Инструмент, который оказывается в руках у человека после изучения la télépathie, имеет огромнейшее влияние. И мне приходится самому расширять материал, основываясь на собственном опыте. Только совместными усилиями люди