Антропоцид. Игорь Строков

Всё бы сработало, если бы не второй просчёт. У Амальгамы была выставлена система приоритетов, когда она обращалась к той или иной личности. И ведь долгое время всё шло хорошо, она вбирала ото всех людей только самое лучшее. Но, видимо, на таких больших масштабах стали копиться ошибки, и система дала сбой. Как итог, нефиговый когнитивный диссонанс, и ей сорвало крышу. Первый в истории искусственный интеллект, который сошёл с ума.

      Я глубоко вздыхаю.

      – И вот, мы здесь. Ещё хорошо отделались. Пятьсот тысяч семьсот восемьдесят три выживших. Из пятнадцати миллиардов.

      – Считай, три тысячных процента, – уточняет Вадим.

      – Да, похоже на то, – я бросаю взгляд в иллюминатор, на белую точку. – Это чудо, что мы в них попали.

      – Да уж, нам дан удивительный шанс. Не профукать бы его.

      Не профукаем, Вадим. Я очень на это надеюсь.

      #003 // Перепутья

Вадим

      – Я тебе говорю, всё так и будет теперь. Ничё не изменится! – с жаром заявляет Серёга.

      – Серый, да кому это надо? – спокойно возражает Лёня.

      – Так это власть, братан, это власть. Никто власть не отдаст просто так. Политика, братан, ю рид ми?

      – Ну да, конечно. Шестнадцатилетний политический эксперт, тоже мне.

      Квартирка у Кристины, конечно, миленькая. Сороковой этаж гигантского здания – не жилого комплекса, занимающего сумасшедшую площадь, как у меня. Тут всего пять подъездов, но в высоту… семьдесят этажей! Это самый натуральный небоскрёб посреди Мытищ, тут даже парковки для аэротакси зафигачили через каждые десять этажей. Мне, правда, всегда страшновато заходить в этот дом таким способом, стремает открытое пространство на такой высоте. Поэтому я предпочитаю лифт.

      – Мэн, не понимаешь, не? – не успокаивается Серёга. – Они в ЕКБ каких-то чуваков расстреляли натурально! Всё, свободы нет. Диктатура.

      – Так это террористы были! – отвечает Лёня.

      И зачем он продолжает с ним спорить?

      – Конечно, они тебе так и скажут.

      – Пацаны, да завалите уже. Достали, – встревает Марс.

      Эту дылду, возвышающуюся над окраиной Москвы, мы прозвали Иглой: когда смотришь на неё, натурально чувствуешь, будто она протыкает небо. Из окна открывается прекрасный вид на город: вот мой дом, а вон там Останкинская башня. Я стою у окна и рассматриваю дома, башню, облака, снующие туда-сюда аэротакси… Это зрелище никогда не надоедает.

      – И как только всё это прогружается? – говорю я.

      – Низкополигональные модели, – отвечает Лёня. – Этой технологии двести лет в обед, она ещё в старых играх использовалась.

      – Да знаю я, знаю. Просто до сих пор поражаюсь. В виртуальности мозг так легко обманывается. Даже незаметно, что они низкополигональные.

      – О, ну давайте о графоне поговорим, ага, – Серёга как-то слишком взбудоражен. – А тебе, Макс, нравится вся эта хрень? Ты был при голде, а теперь летишь на убогом корыте. А Вадян, вон, на люксовом корабле. Потому что им такие