Ордалия. Сергей Владимирович Лян

можешь даже не пытаться. Ты даже не представляешь сколько всего у нас есть на тебя. Десятки записей потянут на лет двадцать, а может и того больше. Как тебе такое, Илон Маск?

      Жусип с ребятами снова разразились хохотом. Впервые в жизни Ованес не знал что делать. В детстве можно было забиться в угол и заплакать, ожидая появления мамы, которая пожалеет и успокоит. Всё это было очень давно, но Ованес не видел иного выхода. Слезы потекли сами собой и от этого ему стало еще хуже.

      – Пацаны, смотрите, всесильный прокурор плачет. – верещал один из оперов, тыкая в Ованеса пальцем.

      – Дай-ка я засниму и этот момент тоже. Прибавлю к общей коллекции.

      – Отставить! – выкрикнул Жусип, – Сворачиваемся. Пусть наш прокурор посидит здесь и подумает о своём поведении. Диляр!

      – Да, шеф, – отозвался прыщавый опер в звании лейтенанта.

      – Кажется у господина прокурора сдулись шины, пойди проверь.

      – Точно сдулись, господин майор, – с улыбкой на лице ответил Диляр и достал из внутреннего кармана складной ножичек, – Какой-то недоброжелатель порезал их… скорее всего ножом, ха-ха-ха.

      «Нет, пожалуйста» – думал про себя Ованес, – «Хотя бы машину не трогайте».

      ***

      Машина тяжело и со скрипом доехала до ближайшей шиномонтажной мастерской. Заплатке шины не подлежали и Ованесу пришлось раскошелиться на новые. Ремонтники содрали с него кругленькую сумму, но других вариантов не было. Через час надо быть во втором окружном суде, где будет решаться судьба отца о дальнейшем пребывании на свободе.

      Ованес снова пренебрег правилами дорожного движения и как угорелый помчался в суд, собрав по пути все красные сигналы светофора. Вместо очередных писем о штрафе, на телефон Ованеса пришло уведомление о передачи его нарушений в административный суд. Громко выругавшись, Ованес еще больше вдавил педаль газа. Подъезжая к зданию суда, он увидел отца, закованного в наручники, в сопровождении трех конвоиров. Они как раз заводили его через черный ход. У главного входа столпилось много людей, среди которых была мама Ованеса – Надежда Семеновна и шестнадцатилетний брат Рома. В стороне у урны, с кожаным кейсом стоял Рафиз Гараев. Уже далеко не молодой помощник прокурора, на счету которого было всего пару выигранных дел. Темные глаза бусинки, маленький рот и большие уши не придавали Гараеву привлекательности, однако это не мешало ему каждый день находить новую спутницу жизни. Он молча наблюдал за тем, как мама Ованеса металась из стороны в сторону со слезами на глазах. Рома сидел на лавочке с поникшим видом. Лёгкая улыбка тронула уголки губ Гараева и это очень разозлило Ованеса.

      – Тебе чё блять, смешно? – Филикян подбежал к Гараеву и дернул его за руку.

      – Кого я вижу! – глаза Гараева заблестели, – Какими судьбами?

      – Хватит валять дурака! – тяжело дыша прыснул Ованес, – Моего отца вот-вот могут упечь за решетку, а ты всё шутки шутишь!

      – Поправочка, – Гараев повёл указательным пальцем перед лицом Ованеса, – Во-первых, не могут