Руки прочь, профессор. Джина Шэй

Иванова, не расскажете, что это?

      Катерина ежится, но все еще следит маленьким побитым зверьком за всяким моим движением. Будто ждет, что я сейчас швырну на стол перед ней её золотые стринги.

      Увы, кто б мне дал их снять. Я бы, может, и кинул.

      На стол ложится другое – черная папка-скоросшиватель, набитая исчерканными моей рукой листами. Чья-то курсовая по геометрии зданий. Точнее – пародия на курсовой проект.

      Кто с первого раза угадает, чья именно это пародия?

      Признаться, я давно не испытывал такого разочарования, когда листал эту хренотень.

      Да, я валил Иванову на каждом экзамене и зачете. Методично валил и на пересдачах, дожидаясь, пока она не явится ко мне и экзаменационной комиссии, но и “звездой” преподавательский состав её называл не просто так. Она и вправду ею была. Собственно, я поэтому терпел полтора года, хотя первые глюки со стороны моего либидо начали появляться уже в первом семестре. Даже в уме не укладывалось, как я закручу роман с такой образцовой и подающей столько надежд студенткой.

      И потом… Вот это вот. С кривыми эскизами. С расчетами, сделанными по формулам не её варианта. С подогнанными чертежами.

      Звезда родилась – звезда умерла.

      А потом я открыл курсовик Капустиной – и все понял. Понял, куда ушел ресурс. Что ж, мне давно было понятно, что если из этой парочки убрать Иванову – Капустина сама завалится. Просто некому будет её вытягивать на экзаменах.

      Да – Иванова все понимает. Красная от стыда тянется к курсовику и тащит его на себя не раскрывая. И это все? А раскрыть? Я же там живого места не оставил, все до последней страницы прочел. Красную ручку до конца истратил, и вторую нашел.

      – Я переделаю, – тихо-тихо обещает мне Иванова.

      Другой вопрос – нахрена она мне это вообще принесла? Чтобы я окончательно перестал её уважать? Так зря надеялась, я даже не начинал.

      4. Скажи мне, кто твой брат…

      Катя

      – Нет, это просто возмутительно! – Анька стоит рядом со мной в коридоре и никак не может успокоиться. – Он же тебя одну только так и травит! Тебе надо написать на него жалобу в деканат. Я попрошу папу, он поможет раздуть из этого большую историю.

      – В прошлый раз не раздул, – тихо отвечаю, проглядывая пометки Ройха и предсказуемо кривясь. Нет, ну… Я знала ведь, что он не примет. Просто первый вариант курсовика нужно было сдать именно на прошлой неделе. Иначе Ройх обещал, что не допустит на экзамен. Хотя, конечно, вот такого презрения от него я и не хотела.

      – Это потому что ты запись сразу в деканат отдала, – возмущается Анька, – надо было папе отнести. Он бы её по своим каналам распространил, и Ройха бы выперли наконец.

      Отец у Аньки – какая-то важная шишка на каком-то из довольно известных каналов. То ли на НТВ, то ли на России-1 – не суть. Суть в том, что раздуть он действительно может. Даже не скандал – скандалище. Но, как показывает практика – ему для этого нужна куча дополнительных каких-то доказательств.

      – Ну, а что, твое свидетельство уже