Маракотова бездна. Артур Конан Дойл

монстра, снова включили прожекторы. Один из иллюминаторов оказался полностью заблокирован фрагментом огромного тела – скорее всего, чешуйчатым животом. Голова и клешни рака оставались над аппаратом и продолжали испытывать трос на прочность, так что мы по-прежнему раскачивались, как звонящий колокол. Чудовище проявляло невероятную силу. Попадали ли другие смертные в подобную ситуацию – с пятью милями воды внизу и смертельной угрозой сверху? С каждой секундой колебания становились все яростнее. Капитан Хоуи заметил, как дергается трос, и испуганно спросил, что с нами происходит. Маракот вскочил и в порыве отчаянья беспомощно воздел руки. Даже находясь в капсуле, мы услышали скрежет рвущегося металлического троса, а мгновенье спустя полетели в бездонную пропасть.

      Оглядываясь на этот страшный момент, вспоминаю дикий вопль профессора Маракота:

      – Трос оборвался! Вы больше ничего не сможете сделать! Мы погибнем! – истошно кричал он в телефонную трубку. – Прощайте, капитан! Прощайте все!

      Такими были наши последние слова, обращенные к миру людей.

      Однако мы не полетели резко вниз, как можно было бы предположить исходя из веса аппарата. Внутренняя пустота придала капсуле некоторую способность держаться на воде, поэтому в пропасть мы опускались медленно и плавно. До моего слуха донесся продолжительный скрип – это металлический гроб выскользнул из клешней погубившего нас ужасного существа и, мягко вращаясь и описывая в океанской толще широкие круги, начал погружаться на неизмеримую глубину. Прошло минут пять, показавшихся нам часом, прежде чем телефонный провод достиг предела длины и оборвался, словно тонкая нить. Почти одновременно с ним оборвался и воздуховод, а сквозь клапаны в кабину полилась соленая вода. К счастью, Билл Сканлэн не растерялся, а точными, быстрыми движениями крепко-накрепко затянул веревками резиновые трубки и остановил потоп. Тем временем профессор Маракот поспешно отвинтил крышку баллона со сжатым воздухом, и послышалось легкое шипенье: воздух начал поступать в камеру. Обрыв троса прекратил подачу электричества, однако даже в полной темноте профессор сумел соединить батареи, чтобы включить несколько встроенных в потолок ламп.

      – Заряда хватит на неделю, – заметил он с мрачной улыбкой. – По крайней мере, умрем мы не в темноте.

      Он грустно покачал головой; на худом усталом лице появилось выражение глубокого раскаяния.

      – Себя мне нисколько не жаль – я старый человек; успел прожить интересную, полную событий жизнь и добросовестно выполнить свою работу. Жалею лишь об одном: что позволил двум молодым людям разделить со мной смертельную опасность. Надо было рисковать в одиночку.

      Не зная, что сказать в ответ, я просто крепко пожал ему руку. Билл Сканлэн обреченно промолчал, ограничившись печальным взглядом. Мы медленно погружались в неизвестность, то и дело замечая проплывавших мимо иллюминаторов глубоководных рыб. Казалось, это не мы опускались, а они поднимались, скользя мимо иллюминаторов.