Таинственная четверка. Татьяна Полякова

у Нины Михайловны какие-то подозрения, скрывать их от полиции она бы не стала. Ведь речь идет о ее дочери. Черт… забыла спросить: не заметила ли она в то утро синяки на руках девочки?

      – Джокер уже справился на сей счет. Следователю она заявила: никаких синяков не видела, в то утро дочь надела блузку с длинными рукавами.

      Я кивнула и пробормотала с досадой:

      – А если то, что видела Вера, имеет отношение не к гибели девочки, а к чему-то другому?

      Вадим хмыкнул и развел руками:

      – К чему, например?

      – Не знаю, – честно ответила я.

      Мы вышли на площадь, количество взволнованных граждан, снующих от магазина к магазину, лишь увеличилось. Ранее такого оживления наблюдать не приходилось. Тут мы обратили внимание на растрепанную бабу со свежим синяком под глазом. Она стояла посреди площади, обращаясь к прохожим с гневной речью:

      – Покайтесь, пока не поздно! Истинно говорю: гореть вам всем в геенне огненной!

      – Уймись ты, дура! – рявкнул проходивший мимо мужик. – С утра гляделки бесстыжие залила…

      – Михалыч, – обрадовалась она. – Ты б дал мне взаймы двадцать рублей. Ведь всего двадцать рублей и нужно. Будь человеком…

      Он досадливо махнул рукой и пошел дальше, а баба продолжила обличения, без особого, впрочем, толка. На нее подчеркнуто не обращали внимания.

      – Надо полагать, это та самая Раиса, на которой батюшка погорел, – смеясь заметил Вадим. – Стой здесь.

      Он направился в ближайший магазин, где разжился бутылкой водки. Пакет держал под мышкой, кивнул мне и пошел в направлении обладательницы фингала.

      К тому времени она, малость притомясь, устроилась на скамье возле магазина «Снежана» и горестно вздыхала, поглядывая на прохожих. Подойдя к ней почти вплотную, Вадим спросил:

      – Что там с геенной огненной? Остро интересуюсь.

      – А ты кто? – заволновалась тетка; несмотря на плачевный вид, чувствовалось, что она гораздо моложе, чем может показаться, и называть ее так мне, пожалуй, не стоило.

      – Хороший человек с тяжестью на душе. Как насчет того, чтобы поговорить?

      Тут он продемонстрировал горлышко бутылки, вытянув его из пакета.

      – А девка твоя, что, с нами пойдет?

      – Конечно.

      – Только, это… без глупостей всяких, без извращений, не люблю я это.

      – Я же сказал: душу хочу излить. Какие извращения?

      Она поднялась и побрела за нами.

      – Куда идем-то?

      – Мы здесь неподалеку угол снимаем, – сообщил Вадим, а я подумала: в какой восторг придет мадам Ключникова, обнаружив нашу гостью.

      – Давайте лучше ко мне… Но сразу предупреждаю: с закусью плохо. Болею я очень… душой и вообще. Не до хозяйства сейчас.

      – Закусь организуем, – пообещал Воин и вновь отправился в магазин, а мы топтались на площади в тени голубых елей.

      – Мужик твой? – спросила она тихо. Я кивнула, а она продолжила: – Звать как?

      – Его?

      – Тебя.

      – Лена.

      – Ага. А меня Рая. Раиса то есть. А мужа?

      – Вадим.