Золотополье. Часть первая. Иван Романов

вот, батюшка, тревожно мне, кузнец помер, а это дурное предзнаменование, – ответил княжич.

      – Да кто ж виноват, что он издох? – удивился Фёдор. – Я проявил милость и не стал его вешать.

      – Видно, дух в нем чёрный был, который пожелал омрачить нам праздник, – сказал Гремислав.

      – Твоя правда, – молвил воевода, – была бы у него совесть чиста, то Четырехликий бы не стал забирать его к себе в такой день. Значит, замышлял он недоброе и бог ограждают нас от нечестивых замыслов этого негодяя.

      – Да, Четырехликий справедлив, но почему нельзя было забрать его к себе не сегодня, а после нашего отбытия? Дурной это знак, ой дурной, – Гремислав залпом осушил свой кубок. – Феофан! Ещё.

      Феофан в мгновение очутился рядом и наполнил бокал.

      – Не так все, сын мой, – сказал князь, – я уверен в том, что бог специально забрал этого пса сейчас, чтобы показать холопам, что наказание неотвратимо, если ты зло против нас замышляешь. Эй Феофан, я прав?

      – Да, государь, вы несомненно правы, – сказал Феофан. – А если княжич сомневается, то мы можем спросить у жрецов.

      – Вот за это мне и нравится этот бездельник! – князь пальцем указал на чашника. – Какая идея! Мы так и сделаем, спросим у жрецов.

      – Стоит ли батюшка? – спросил Гремислав. – А если они скажут, что это дурной знак, что тогда?

      – Не скажут, – уверенно произнёс Фёдор.

      – А вдруг скажут? – не унимался княжич.

      – Нет, – сказал Фёдор раздражаясь.

      – А в… – Гремислав не успел договорить, как князь ударил кулаком по столу.

      – Не спорь со мной, не скажут, говорю. – сказал он. – Эй, Пимен, скажи чтобы седлали коней, мы едем на Священный Холм!

      Пимен поклонился и вышел.

      – Друзья мои, – сказал князь обращаясь ко всем находящимся в трапезной, – я хочу сообщить, что мы сейчас же выезжаем на Священный Холм.

      – Едем! – послышалось в зале.

      – Едем! Едем! – подхватило несколько голосов.

      – Едем! – вскрикнул Бажен и поднял кубок. Гремислав поднялся со своего места и ударил своим кубком о кубок воеводы.

      – Едем! – воскликнул он.

      ***

      Благородные господа вышли во двор и взгромоздились на лошадей. Женщины махали им платочками с крыльца. Лаяли дворовые псы. Сновала челядь.

      Князь пришпорил коня и во главе кавалькады устремился к воротам, ведущим на Священный Холм. Проезжая мимо кузницы, они увидели что в доме кузнеца горят свечи.

      – Не спят, – сказал воевода.

      – Прощаются с собакой, – изрёк князь. Гремислав промолчал.

      Кавалькада, миновав врата, очутилась в чистом поле и Фёдор взял курс на одинокий холм у самого берега реки. Вскоре они были на месте. Навстречу им, держа в одной руке факел, вышла закутанная с ног до головы фигура в капюшоне. Раздался скрипучий голос.

      – Приветствую вас, путники, что привело вас к нам? – спросил жрец.

      – Приветствую тебя, – начал князь, – мы прибыли сюда, чтобы узнать отношение Четырехликого к нашему великому начинанию.

      – Хм… Хорошо…