Курок и калла. Тэсс Михевич

кактусов и суккулентов разного калибра и цвета, за окном уже не было никакого рассвета – мир окрасился в нежный голубой оттенок, точно подёрнулся дымкой. Плита обновила свой цвет, посинела и посуровела – Фок любил давать вещам характер, отражающий их настроение. Духовка приятно гудела, внутри горел голубоватый свет, а по радио, что стояло на столе, передавали приятный музыкальный спектакль.

      – Новый постоялец Гостиницы, – уклончиво ответила Ши, тряхнув короткими белыми волосами.

      – Зачем вам Гостиница и какой-то новый постоялец? – спросила Лира, подходя к радио.

      Рядом с радио стоял горшок, в котором вместо земли было нечто шарообразное – маленькие шарики с водой, постепенно иссыхающих рядом с гудящей духовкой. В горшке сидела мандрагора. Злилась.

      Лира обратилась к Фоку:

      – Почему мандрагора злится?

      – Потому что это не мандрагора. Это белладонна, – ответил входящий в кухню новый голос.

      Лира с окриком отшатнулась от цветка, а Ши, крутанувшись на пятке, встретилась взглядом с коротышкой Крысой.

      Если не знать, кто такой Крыса, можно решить, что он – обычный ребёнок. Мальчик десяти лет на вид, с длинными светлыми волосами, с зелёно-голубыми глазами и фарфоровой кожей. Вот только Крыса ни разу не был обычным человеком – ему не было знакомо старение, он никогда не получал ран, никогда не видел рождения и ему никогда не было пяти лет. Он застыл в теле десятилетнего ребёнка, приобрёл суровый взгляд – не иначе как признак ума и сильного сознания – да и всё. Фок держал его подле себя с одной только целью: чтобы Крыса скрашивал его одинокое существование.

      По крайней мере, так думала Лира.

      – Привет, Крыса! Как поживаешь? – добродушно спросила Ши.

      – Тебе бы голову покрыть чем-нибудь, Ши, – пробормотал Крыса, дежурно приобнимая её за плечи, – нынче солнце радиоактивное.

      Лира машинально щёлкнула по своей плоской шляпке.

      – Да, Ши, Крыса прав, – ответила старшая сестра, хитро сощурившись. – Тебе бы не помешала фуражка.

      – Только не ведьмовская! – воскликнула Ши, укрывая голову руками.

      Фок рассмеялся – и все затихли. Такое бывало: если Фок смеялся, все тут же замолкали, прислушивались к его тихому хрустальному смеху, и не говорили ни слова до тех пор, пока смех не прекращался.

      Когда Фок открыл рот, чтобы как-то дополнить шутку о ведьмах, Крыса замахал руками, мол, успокойся, момент упущен.

      Лира, потоптавшись на месте, пробормотала:

      – Ну, мы пойдём, наверное.

      – Эй, мальчишки, – весело воскликнула вдруг Ши, – если вы наткнётесь на вакансии, скажите нам! Мы нуждаемся в работе.

      Видя, что Фок опять открывает рот, Лира выставила вперёд ладони и быстро проговорила:

      – Нет-нет, только не подмастерье! Мы не собираемся покидать дом.

      – Я только хотел сказать, что тот постоялец, что заселится в Гостиницу… – пробормотал Фок и впился взглядом в Ши.

      Она незаметно для Лиры кивнула.

      – …он может предложить работу.

      – Какого