Честные папоротники. Виталий Шатовкин

ветер – так Бернини во сне

      сдувал с мрамора лишние складки, прикрывая

      рукою холодную наготу: волокнистый

      бутон зацветающей хлопковой

      грозди. В отражении пейзажа

      бродила седая вдова – я собою к тебе прирасту через

      накрепко вбитые памятью ржавые гвозди: так

      стеснительна их теснота в диафрагме

      доски. От тоски – до тоски —

      расстояние – равное взгляду.

      Игрушечный ослик, понукаемый веткой-кнутом, ищет

      в бархатном дёрне проросшие зёрна овса. Где

      ночная звезда – продолжает над ним

      нависать грозным, тонущим

      /после…/ – там – сошедший с

      изгиба стола, он застынет как вкопанный,

      малой берцовою костью – а затем

      повернется и сменит во

      мне полюса.

      Калейдоскоп

I.

      Раз, два, три: повернёт алфавитное колесо ручной

      карлик в костюме хламидомонады – глубь

      кармана – берёзовый туесок – из

      которого падают детские

      сны – разноцветные фантики – из-под стеклянных

      секретов. Собирают на ниточку с кончиком

      в виде – блесны – крошки хлеба,

      случайные зубы – в них

      первое лето, для которого нехарактерна просодия

      птиц – пальцы пыхнут – бумагой – листвой

      освежёванных веток и срастаются

      в панцирь моллюска при

      -–

      смене страниц.

II.

      Каково это – быть разделённым – на собственный

      грех, в тихой поре не саженец яблони зреет,

      но слово, и торчит из него, как ребро,

      намагниченный кнехт —

      цирковая уздечка, пришпоренный вол языка: если

      резко пойдёт, будет тенью своей окольцован,

      если встанет у точки, согнётся электро

      дуга. Чиркнешь спичкой —

      иголочкой, с шариком-солнцем на шее – заискрит,

      повернётся, откроет свой ядерный зев и себя

      по бумаге чернильной золою развеет,

      и прореху сетчатки возьмёт,

      -–

      как озимый посев.

III.

      Пройдя в круг – ты замылишь следы одноразовым

      мелом, под ногами не листья уныло шуршат,

      сухожилия слов, в кобуре с букварём —

      затаился сверчок-парабеллум.

      Натяжение – между предметами – устная речь, как

      итог: производная мыльного шара и трубчатой

      кости – в беспрепятственной вылазке

      слову дано только течь – через

      медные трубы, дверные глазки, колченогие гвозди.

      Смотровые отверстия выстроят новый приют

      из стекляруса – туфа – сравнительной

      формы наречий: повернёшь на

      себя, и тебя бирюком

      назовут, повернёшь от себя,

      и ярлык приколотят,

      предтеча.

      Неваляшка

      Разбросанный по комнатным углам предел светильника,

      бельмо для Минотавра, кинестетическая пыль: то

      тут, то там – так виден купол планетария

      сквозь