Праздник Дрейка. Вероника Мелан

отозвалась тихо, как на уроке.

      «Отличница. Садись».

      – Смогу ли я защитить? Наверное, даже слишком.

      Если она понимает, о чем речь. Но она, как ни странно, понимала. И нет, он не успел ей ничего пояснить в ответ на вопрос «Как ваша женщина?», а Эбби взглянула на него иначе, как прозрела. И ответила:

      – Да. Я хочу.

      Стейн на секунду опешил.

      – Хочешь…

      Она перебила:

      – Да, хочу остаться с вами, как ваша женщина.

      Он чувствовал странное. Нечто жаркое, непривычное, и еще то, что выходит из берегов. Начинает переставать вмещаться в себя самого – пробила вдруг брешь эмоциональность.

      Конечно, у нее стресс, просто синдром благодарности спасителю. Хотя по глазам и не скажешь.

      – Возможно, ты никогда не сможешь меня коснуться. Или переспать со мной, пусть тебе пока это неважно.

      «Но когда-нибудь».

      Для чего он это поясняет? Ведь, по сути, он для нее просто перевалочная база, пункт неотложной помощи, потому что решил стать им сам. И думал, что она откажется. Чего он не ожидал совсем, так это удивительной решимости в ее глазах.

      – Неважно.

      – А если сможешь, то навсегда этим закроешь себе путь к другим мужчинам.

      – Я согласна.

      Его вело. У него впервые куда-то исчезла логика – ее будто стерли. Осталось ровное пространство внутри, идеально гладкое, как море.

      А Эбби подошла снова. Близко. Уткнулась лбом в его грудь, как доверчивый котенок. И еще… как женщина, ищущая поддержку в своем мужчине. Стейн расширялся, ему казалось, он стал шире этого дома, шире целого района.

      «Процент ее желания жить?» – запросил он систему.

      И с закрытыми глазами наблюдал то, чего быть не могло – цифры менялись на ходу.

      «Двенадцать… Пятнадцать… Двадцать один…»

      Граница выше двадцати – и «Деструкто» можно отменять.

      – Дай мне свою бумагу…

      Эбби отстранилась от него, и то место, куда только что упирался ее лоб, накрыло холодом.

      – Эту? – На свет появился мятый лист с печатью.

      – Да.

      Он порвал его на части.

      – Что… вы…

      – «Ты».

      – Что?

      – «Ты». Кажется, мы обсуждаем такие вопросы, когда на «вы» уже не положено.

      У нее красивые глаза – жизнь в них вливалась не только на цифрах.

      – Ты… порвал ее. Бумагу.

      – Да, потому что она больше не действует.

      Они смотрели друг на друга долго. Человек и представитель Комиссии.

      Если у Дрейка получилось, у Джона… Да, еще не любовь, перед ним появилась первая ступень лестницы возможностей, ведущая к чувствам. В будущем. Если получится.

      – Стейн, – представился он девчонке в мятой блузке.

      Вечером он затянет шрамы на ее коже – будет не больно.

      – Эбби, – ему шепнули в ответ.

      – Будем знакомы, Эбби.

      Пока рано говорить «добро пожаловать домой», пока рано говорить, что угодно, поэтому он промолчал. Добавил спустя несколько секунд:

      – Я должен съездить на работу.