Деревянная балерина. Юлия Михалева

– неужели тебе самой нравится то, что с тобой происходит? – он взял Ирину за руку и прижал к шероховатым губам. Подул, а затем поцеловал. – Мне уже страшно иногда: и за тебя, и за себя.

      Ирина молчала. Было ощущение, что в голове работает старый механический часовой механизм, и заржавевшие шестеренки мучительно трутся друг об друга. Щелк, щелк.

      – На завтра я пригласил к нам твоих подруг. Ты когда с ними в прошлый раз говорила? То-то и оно. Хоть так развеешься. А посуду новую купим. Бывает, что там, – улыбнулся Илья и потерся щекой ей об руку. Как кот.

***

      Пришли Динара и Света. Они ничего не сказали о том, как Ирина выглядит. Но это было и незачем. «Как ужасно опустилась! Что с ней стало!» – читалось в их взглядах громче любых слов.

      Хотя она долго готовилась к их приходу: пыталась приукрасить себя, как могла.

      Ужин был заказан в кафе, и выглядел аппетитно, но вечер спасти не мог. Он с самого начала не задался. Ирина не могла себя заставить ни улыбнуться, ни говорить. Зато это делали они – так, как будто ее и не было.

      И пусть бы лучше не вспоминали о ней и дальше, но увы.

      – Уж простите за пластик. С нашей посудой тут недавно произошла маленькая неприятность, – радушный хозяин, раскладывая второе блюдо, бросил быстрый – и, пожалуй, ласковый – взгляд на Ирину.

      – Да? Это какая же? Рой? – Динара, макнув палец в соус, облизала его.

      До чего отвратительна эта давняя ее привычка! И как она раньше Ирину не раздражала? Да и внешне Динара стала противна: от сытой счастливой жизни раздобрела до грани, после которой женщина превращается в необъятную тетку. И регулярную до поры эпиляцию бросила: над губой и на переносице пробивались темные волоски, рискующие совсем скоро переродится в полноценные усы и монобровь.

      А Света, наоборот, похудела и помолодела. Побочный эффект недавнего развода: надо показать бывшему – «эй, смотри, кого бросил!»

      – Да нет, не Рой. Ничего особенного, – многозначительно ответил Илья. – Рыбу?

      Подруги посмотрели на Ирину, но уточнять не стали. Не сейчас. Это произошло потом, когда она, не выдержав щебетания, жевания и хихиканья, молча встала и ушла в спальню.

      Они говорили шепотом, но у Ирины с детства был прекрасный слух. Не только музыкальный, но и чуткий.

      – Простите, девчонки. У нас сложный период. Думаю, пора к врачу, но Ира отказывается.

      – Может, мне с ней поговорить?

      – Попробуй. Но она не разговаривает. То есть вообще. Буквально. Просто сидит, глядя в стену. Я с ней часами говорю в пустоту, в ответ ни звука.

      – А что у вас тут случилось все же? Это тоже она?

      – Лучше не спрашивай. Вызвали меня на пару дней на стройку в Березовое, возвращаюсь – а тут… Нет, не спрашивай. Да ладно, всякое бывает.

      Ирина не могла даже плакать. Но… выходит, она и в правду сошла с ума? И ей все кажется?

***

      Ирина пыталась выйти из дома. Просто брала Роя и бездумно бродила по улицам, наблюдая за чужой жизнью. Вот ребенок смеется, топая ногой. Чужому ни за что не понять, что он видит, какая иллюзия