Три дня полнолуния. Эва Мун

новую классную не видела. Снежана Перова ещё хлеще: в гимназию исправно ходила, но срывала уроки. Учителя в один голос твердили, что девочку нужно изолировать. Тимур Кириллович за годы работы в школе, повидал немало выкрутасов от учеников переходного возраста, но, чтобы такое! Перова никогда не отличалась кроткостью, но и не возникала по пустякам. С недавних пор, замечание в её адрес могло обернуться настолько бурной реакцией в ответ, что, глядя на хищный блеск в глазах Снежаны, критикующий, замолкал. Но никто из одиннадцатого Б предположить не мог, что Снежану, с её-то изменившимся до неузнаваемости характером, единственную из класса тревожит затворничество Королёвой. Перова звонила Алёне, писала в социальной сети, но та не отвечала. «Призналась бы сразу во всём, а не доканывала себя», – рассуждала Снежана, но всё чаще её одолевала мысль о том, что Королёва и в самом деле не виновата.

      После уроков она заглянула в кабинет Таты Марковны, чтобы та прояснила ситуацию с фотографией, но педагог выглядела настолько расстроенной, что Перова, решив, что её довели шестиклассники, толком ничего не разузнала.

      – Ты о чём-то хочешь спросить? – Тата Марковна, сидевшая за учительским столом, оторвала от книги усталый взгляд.

      Снежана замешкалась:

      – Про фото хочу спросить, кто вам его показал?

      – Фото? – биологичка наморщила лоб, пытаясь понять о чём идёт речь.

      В класс зашёл забывший учебник ученик и Тата Марковна принялась отчитывать его за рассеянность., Посчитав, что таким образом биологичка от неё отделывается, Снежана прекратила расспросы. На самом деле, Тата Марковна и правда не сообразила о какой фотографии спрашивает Перова. Её волновал выговор от директора за бардак в кабинете. Макеты насекомых повылетали из него прямо во время прихода проверяющих и одно из насекомых запустило свои лапки в волосы вредной дамы в платье с цветочным принтом. Тата Марковна оправдывалась, что цветы и привлекли внимание макетов.

      – Макеты должны привлекать внимание тех, кто их видит, а не наоборот, Тата Марковна! – возмутился Тимур Кириллович.

      Биологичка согласилась, понимая, что происходящий абсурд трудно воспринимать, не повышая голоса и не выкатывая от удивления глаза. Макеты, неожиданно превратившиеся в настоящих жужжащих насекомых, к концу дня затихли и вернулись на полки, приняв обычный неодушевлённый вид.

      Глава 7. В отличие от космоса

      Никогда Алёна так много не рисовала, как в эти дни добровольного затворничества. Родители не серьёзно относились к её увлечению рисованием. Мама Инга Глебовна часто повторяла: «И в кого ты, Алёнка, пошла: я в твои годы, если и малевала, то глаза?» Стоило Алёне однажды заговорить о художественном образовании, как мама, заохала:

      – Да разве это профессия?

      – Чем не профессия, иллюстраторы те же разве не трудятся? – взъерепенилась Алёна.

      Мама закатила глаза.

      – Для себя, пожалуйста, рисуй, сколько хочешь, а специальность выбери понадёжнее.

      Она,