Жизнь для Смерти. Адельфина Призрачная

внутренних демонов. Признаки заражения налицо. Он точно обращен.

      – Но… Столько времени прошло… Ты ведь должен был питаться?

      – Конечно, – холодно выдавливает зараженный, – без этого таким, как я, не выжить.

      – И тебе приходилось убивать?

      – Приходилось…

            Я облизываю пересохшие губы, пытаясь совладать с эмоциями.

      – Как много людей ты убил?

      – Эмили, мы регулярно охотимся. Поверь, тебе не нужно знать больше. Не спрашивай.

            Кристофер предчувствует мою реакцию и хватает за руку, не позволяя уйти. А я понимаю, что не могу находится рядом. Фантазия играет жуткими картинами убийств из прошлого. Мне нередко приходилось это видеть и романтизировать охоту не могу. В насилии нет красоты, только жестокость и цинизм. Сложно принимать реальность, в которой близкий человек совершал и будет совершать такое.

      – Я знаю, о чем думаешь. Понимаю твои чувства, но ты должна переступить через них, чтобы остаться в живых. Я помогу тебе, только оставь гордыню, смирись!

      – Принять то, что ты делаешь, не могу, – безжизненно отвечаю я, понимая, что задеваю чувства вампира. – Скажи мне, что случилось с Сарой? Ее правда обратили?

      – Не совсем. Процесс занимает несколько дней. Девушка сама попросила об этом.

            Ох, снова ложь! Для чего они говорят это? Ни за что не поверю! Сара так кричала, когда ее поймали. Это могло быть только принуждение. Уверена, девчонку поставили перед выбором: смерть или обращение. Я виновата перед ней. Потащилась в многоэтажки, хотя могла запретить и вовремя все остановить.

      – Тогда я тоже этого хочу. Обратите меня, как обратили Сару!

      – Ты этого не хочешь. Говоришь так, чтобы выместить свою боль.

            Я все-таки высвобождаю руку. Запястье болит, я потираю его ладонью и недобро смотрю в сторону бывшего лидера общины. Пытаюсь убедить, что в привычном образе нет Кристофера. Выходит сносно, но это не мешает злиться.

      – Но ты ведь тоже этого не хотел? Тебя никто не спрашивал! Лора сказала, что они выслеживали нас!

            И почему Крис улыбается? Его алые губы очерчивают острые клыки, создавая маску иронии и боли.

      – Так Лора уже все рассказала о нашей совместимости?

      – Да. Сказала, что я должна родить наследника для клана. Звучит как высшая форма безумия.

            Крис качает головой, не сдержав улыбки. Кажется, его щеки краснеют. Мои уже точно горят от чувства неловкости.

      – Знаешь, я хочу, чтобы ты кое-что знала.

      – Что? – Сердито отвечаю я. А он спокоен. Говорит мелодично и ровно.

      – Помнишь, когда ты пришла к нам в лагерь? Такая вся хмурая и сердитая. Казалось, обиженная на весь мир.

      – Конечно, помню. После гибели группы у Родника. Так паршиво как тогда, мне было только когда ты остался на заводе. В то время я и сам пребывал в ужасной депрессии. Знаешь, это когда ты в один миг осознаешь бессмысленность собственного существования и всего того, что делаешь. Просыпаешься утром и хочешь одного – больше никогда не просыпаться.

      – Я