Воскресенье. Дамир Ильдарович Губайдуллин

как у Противника – модная, «битловская», русые, опущенные бакенбарды. Светлая рубашка, светлые брюки-клеш, начищенные бежевые сандалии. Кажется, он работает автомехаником. Качнувшись, трамвай тронулся с места.

      – Сухов, – коротко бросила Круглова. – Плакат видите? – Она ткнула пальцем в надпись стене трамвая. – «Совесть – лучший контролер», – Женя поправила пилотку и разгладила юбку. – Имейте совесть. Я вам не девушка, я – советский милиционер. И вообще, – подняла она голову, схватившись за поручень, – чего не на работе?! – Крикнула Женя сквозь шум трамвая. Тот обладал удивительной шумоизоляцией от окружающего мира, полностью его заглушая.

      – Ой, ну, что вы начинаете, Сухов, Сухов,– поморщился парень. – Давайте просто – Олег.

      – Так, – Круглова двинулась к выходу, – Хорошего дня, Олег…

      – Юрьевич, – подсказал парень, спрыгивая с подножки трамвая вслед за Женей, – А куда это вы, товарищ участковый? Опорный пункт в другой стороне.

      – Хочу к учительнице зайти, Ракицкой Елене Павловне.

      – А что с ней?

      – Да захворала, говорят, не видно давно. Зайду, посмотрю, может быть, надо чего.

      – Так давайте я провожу. Мне как раз по пути.

      – Строго до дома, и бегом на работу.

      – Есть, товарищ участковый! – Улыбнувшись, козырнул Сухов.

      Смерив его презрительным взглядом, Женя усмехнулась и двинулась в путь.

      ***

      – У нас народ вообще мирный здесь, – сообщил Сухов, когда они дошли до моста через реку. Недалеко уже виднелись финские и карельские домики. – Так что, скучно придется, товарищ участковый.

      – Ничего, переживем, – Круглова с интересом взглянула на финских рабочих на той стороне. Один из них приветливо помахал рукой и улыбнулся. Олег ответил тем же. Евгения укоризненно взглянула на парня.

      – Товарищ участковый, вы же не думаете, что…

      – Сухов! – Возмущенно воскликнула Женя. – И как часто вы туда ходите?!

      – Да всю жизнь, – отмахнулся Олег, поправив волосы, – все ходят, вот вам крест.

      – Сухов!

      – Да, ну, что вы как ребенок, Евгения Марковна. Мы же не секреты им выдаем. Так, в баньке париться и пиво из хвойных пьем. Ну, и они к нам заходят.

      – Остановитесь! – Сверкнув глазами, проговорила Женя. – Узнаю еще раз – посажу, честное пионерское.

      – И чего добьетесь, товарищ участковый? – Пожал плечами молодой человек. – Это система, и вам ее не сломать. И да, при Ракицкой про лагеря лучше говорить.

      – В смысле? – Нахмурилась Круглова.

      – А вот и он, собственной персоной, – Олег указал на голубой дом с оранжевой крышей. «Улица имени партизанки Игнатовой», прочитала Женя на табличке. – Проще надо быть, Евгения Марковна, ближе к народу. Приходите сегодня на танцы, будет весело.

      ***

      Поправив пилотку, Женя подошла к аккуратно выкрашенному в голубой цвет деревянному забору. Ракицкая жила с дочерью одна, ее муж умер несколько лет назад от болезни легких. Говорили, что и сама учительница страдала