Путь Наверх. Белогор Юрьевич Седьмовский

в которых автор посвящал этому всю свою жизнь, вкладывал душу, а теперь ими разве печку топить. – План не задался… Глупо получилось… По крайней мере нужно переждать Нашествие, и потом вернуться в трущобы, доложить Учителю…

      – Ну, он как всегда будет не доволен, – сказал Заверган.

      – Не знаю… Пойду-ка я почитаю то, что уцелело.

      Вадд взял какую-то книгу, которая с виду лучше сохранилась и удалился в соседнюю комнату, а Красс и Заверган остались сидеть в зале, окутанные мистическим страхом этого места.

      – Что это за дом такой странный? – спросил Заверган Красса, – Почему его не используют для убежищ, или не снесут вовсе?

      – Вадд говорил, – отвечал Красс, – Что в этом доме жил с женой какой-то мужик, и он тут что-то химичил… Он где-то тут хранил ядерное топливо, Вадд говорил, что оно радиоактивно. По его рассказу, в этот дом пришла его бабушка в гости к этому самому химику – кстати он был заядлым алкоголиком – и спьяну налил и себе, и ей вместо чая ядерное топливо, после чего оба умерли.

      – Что-то чушь какая-то, – сказал Заверган с недоверием, – Никогда о таком не слышал…

      – Ой, ну и ты туда же! Это он мне рассказывал, я даже ничего своего не добавил!

      – Да ладно, ладно, может он над тобой пошутил.

      Заверган вспомнил случай, как Красс украл у Вадда игрушечный автомат из тайника, и как они спорили возле сломанного колеса обозрения в Заречном районе, Красс предъявил ему:

      – Вадд, что упало – то пропало!

      А Вадд спокойно ответил ему немедля ни секунды, ибо знал, что он не терял своих вещей, а лишь спрятал в неудачном месте:

      – Красс! Сейчас ты у меня упадешь – и ко мне рабство попадешь, – после этого все трое залились смехом. Шутка получилась хорошая.

      За стенами дома слышалось противное пчелиное жужжание, словно миллионы пчел пронюхивали это место, и пролетали над заброшенным домом, старясь проникнуть в каждую щель.

      В соседней комнате, где находился Вадд, послышалось мычание, но было оно не мучительное, а скорее удовлетворенное.

      – Что там, – спросил Красс, – К нему пчелы проникли?

      – Вряд тогда он стал бы мычать, словно ест что-то вкусненькое, – ответил Заверган, но на всякий случай взял в руки баллончик с краской, и держа на готове зажигалку у распылителя – Красс последовал его примеру.

      Когда они зашли в комнату, то увидели распластавшегося в оборванном старом, сыром кресле Вадда, валяющуюся рядом взятую им книгу, и… больше ничего. Вадд расплывался в блаженной ухмылке, мямлил что-то нечленораздельное, лениво двигал головой, и тянул руки к свету, который роняли на его глаза зажигалки товарищей.

      – Что с ним, твое происхождение?! – воскликнул Заверган.

      – Дух вон! Марш грядет! Р-р-а-з, д-в-а-а! Р-р-а-з! Д-в-а-а! Гром! А лучше бы гремела тишина. Буду там – и посмотрим, – говорил Вадд, бегая глазами по комнате, и начав ломать укрытия на окне. Глаза его были стеклянными.

      – Открыть! Свету нужен луч тьмы! Свежесть! Дыша-а-а-ть!

      – Стой! –