Клянусь любить, или Выбор за мной. Тина Каверина

поймать его взгляд. Думала, мы вместе возмутимся, а после посмеемся. Но он больше не улыбался, неспешно отстранился, придвинул стул и уселся рядом. Лицом повернулся ко мне – снова очень медленно.

      Эта его нерасторопность по сей день доводит меня до тряски. Отреагируй он иначе, может, и не возникли бы сомнения? И жили бы мы счастливо.

      Может быть…

      – Что происходит? – заподозрив неладное, я нервно усмехнулась.

      В глаза наконец посмотрела, а лучше бы сидела смирно, глядя перед собой, потому что поняла: Паша знает, о чём я хочу поговорить. Знает о слухах. Знает, что его называют бандитской сволотой.

      – У родителей была? Всё хорошо? – спросил он как-то глухо, отстранённо, явно размышляя о другом. А я не могла отвести от него взгляд. – Полина, как родители?

      – Что?

      – Родители, – терпеливо повторил он.

      – Хорошо, – вяло кивнула я и придвинула к нему чашку с кофе, убеждая себя, что мне показалось. Показалось. – Слушай, Паш… – Договорить не получилось, сердце совершило невероятный скачок.

      Чёрт побери! Знает и ждёт.

      Смотрел на меня муж так, что захотелось провалиться. К чашке даже не притронулся.

      – Это же неправда? – рискнула я спросить напрямую. Он отчего-то предпочёл сделать вид, что не понимает меня, окончательно при этом запутав. Скрестил руки на груди и выдал:

      – Ты о чём?

      – Ты ведь знаешь, – нахмурилась я.

      – Нет, поясни. Очень хочу послушать.

      Я не имела ни малейшего представления, чего он добивается отрицанием. Зачем притворяется и хочет послушать меня? Зачем ведёт свою игру «в гляделки»? Это всё дико раздражало, я разозлилась:

      – Можешь, пожалуйста, так не смотреть?

      – Как «так»? – Он слегка пожал плечами, я кивнула на него:

      – Вот так.

      – Как же?

      – Прекрати, пожалуйста!

      – Ты предлагаешь отвернуться?

      – Ничего я не предлагаю. Просто не смотри так.

      – Да как «так»?

      Я вздохнула и отмахнулась, препираться мы можем долго, и снова уставилась в окно.

      – Что-нибудь скажешь? – Паша всё-таки сел лицом к столу и взялся покручивать чашку, изредка попивая кофе. Я еле сдержалась, чтобы не зареветь от обиды, потому что до меня вдруг дошло: он ждал этого разговора. Всё понимал и ждал, поэтому кривлялся.

      Это стало началом моего непонимания любимого человека. Отстранённый и равнодушный. Не тот Бекетов, не мой Пашка.

      – Скажу… – Я вновь вздохнула, но уже глубоко, как перед прыжком в воду. – Долго ты собирался скрывать это от меня? Вообще собирался что-либо говорить?

      Чашка застыла в воздухе. Муж сидел с таким видом, будто я спросила нечто непозволительное. Взгляда удосужилась похуже прежнего, я еле стерпела и не сорвала с места. Видимо, выразилась некорректно, не понравилась его бандитской душе такая формулировка. Наверное, потому что не скрывал. Или только от меня.

      – И кто тебе наплёл? – хмуро спросил он, возвращая чашку на стол.

      – Так это правда? Паша…

      – Кто