Только будь со мной!. Элис Петерсон

и мне к тому же приходится уворачиваться от двух бегунов на тротуаре.

      Шон продолжает помахивать кошельком.

      – Нам еще нужен сахар! И сигареты!

      – Ладно. Бросай!

      Он медлил.

      – Лучше я спущусь.

      – Не надо. Собирай чемоданы!

      Рейс Шона через несколько часов. Я нетерпеливо переступаю с ноги на ногу.

      – Да бросай же!

      Шон с размаха бросает мне кошелек. Я подпрыгиваю, чтобы поймать его, – он ударяется о мою ладонь, перелетает через плечо и падает на дорогу.

      Я бегу подбирать его.

      – Осторожно! – кричит Шон. Я останавливаюсь. Теперь я слышу его невнятные вопли.

      Оглушительный сигнал автомобиля.

      А дальше я ничего не помню.

      1

Пять месяцев спустя

      Я слышала, как она поднимается по лестнице – ее выдавало позвякивание многочисленных золотых браслетов на запястьях.

      Она задержалась перед закрытой дверью, собирая волю в кулак, чтобы войти в мою комнату. Наконец она вошла, и я тут же почувствовала терпкий запах ее духов с чрезмерным ароматом ванили.

      – Доброе утро!

      Она уверенно пересекла спальню, умело балансируя на высоченных шпильках. Сколько себя помню, ни разу не видела маму в балетках или кроссовках. Мотивировала она это тем, что бог пожадничал и обделил ее ростом.

      – Какой замечательный день! – бодро воскликнула мама, раздвигая занавески и позволяя солнечному свету наполнить комнату. – Я подумала, может быть, пообедаем в пабе?

      Заметив, что ее идея не произвела на меня должного впечатления, она торопливо добавила:

      – Или прокатимся на машине за город?

      – Может быть.

      Мама подобрала с пола мои спортивные штаны и повесила их на спинку стула.

      – Или… давай прогуляемся? Сходим в кино?

      Я не шелохнулась.

      – Что-то не хочется, мам. Иди без меня.

      – Господи, Кас, прошло уже несколько недель! – сказала она, впервые повысив голос после моего возвращения из клиники в Сток-Мандевилле. – Ты не можешь вечно сидеть в четырех стенах!

      Зазвонил телефон.

      – Я скоро вернусь, – пригрозила она и вышла.

      Я знала, что мое безразличие раздражало ее, но я не была готова выйти из дома. Через несколько минут мама вернулась с записной книжкой в руках.

      – Это звонила Сара, – сказала она, присев на край кровати. – Я сказала ей, что ты перезвонишь.

      Та самая Сара, с которой мы с Шоном снимали квартиру на Пимлико. Мы с Сарой всегда все делали вместе. На третьем курсе, когда мы покинули своды аудиторий и были брошены на растерзание настоящим пациентам, мы с Сарой вцепились друг в друга, боясь, что те нас покусают. Как сейчас помню: в первый день практики мы пришли в больницу, одетые в длинные юбки, белые блузки и темно-синие пиджаки. В таком виде мы были похожи на школьниц. Когда меня попросили осмотреть пациента, Сара пошла со мной. Мы так нервничали, что, идя по коридору, не произнесли ни слова; только все время поправляли стетоскопы, чтобы они симметрично висели на наших шеях.

      Сейчас