Второй обсидиан. Дар Льдов

них осталось, отравила проклятая башня. Словно черная заноза, в живом теле мира сидела она и росла день ото дня.

      А тем временем боги с интересом наблюдали за своими людьми и даже не думали мешать им или наказывать их. Ведь такое поведение недостойно бога; богу карать человека за глупые мечты – это все равно, что взрослому обижать ребенка. И уж конечно высшие души не опустились бы до вредительства и мелких пакостей. Нет. Они просто наблюдали. И терпеливо ждали, пока люди изживут свою собственную глупость и преподнесут урок сами себе.

      Великое испытание для поэта – родиться в таком мире в такое время. Но фанатичные миры гибли бы, если б такого не происходило. Потому и родилась в городе неподалеку от башни синеглазая девочка Милия.

      Пока ее сверстники строили из камушков игрушечные башни и надрывали голос, пытаясь затянуть заунывную рабочую песнь, как взрослые, Милия складывала стихи обо всем, что видела вокруг, будь то золотая осень, холодный рассвет или звездное небо, и пела совсем другие песни. Мелодии рвались в мир из глубины ее сердца – и много было в городе таких детей, которые бросали свои игрушечные башни ради того, чтобы послушать Милию.

      И начали поговаривать люди: девчонка владеет злым колдовством! Они еще так мала, а ее странные песни уже заставляют детей бросать игру. Что будет, когда она вырастет, эта ведьма? Техники и маги заслушаются ее и бросят строить башню: тогда путь к небесам для человечества будет закрыт навсегда и все эти века с того момента, как был заложен первый строительный камень, окажутся потраченными впустую.

      Собрались ранним утром у подножия башни Главный Техник, Верховный Маг и Божественный Жрец и стали совещаться: что же делать. Все трое были люди пожилые, семейные, были у них и дети, и внуки, но, как ни противилась их совесть такому решению, все-таки сошлись они в том, что девчонку нужно убить. «Ради будущего всего человечества!» – сказали Техник и Маг. «И ради спасения ее души от зла, поселившегося в ней,» – тихо добавил Божественный Жрец. Но поднимавшееся над горизонтом солнце видело фанатичный блеск в глазах всех троих. И утренняя луна видела. И поздние звезды. И старая секвойя. И башня…

      И, конечно, боги на небесах.

      Вскоре всему городу было объявлено решение троих. И никто не посмел вступиться за Милию: слишком прочна и нерушима была воспитанная бесчисленными веками вера. Но плакали многие, когда провожали девочку к подножию башни.

      «Тебя поведут к вершине, – сказал Милии Божественный Жрец, – чтобы близость небес очистила твою душу от скверны. А затем тебя сбросят вниз. Таково решение, вынесенное после рассвета, и никто уже не может его оспорить. В полдень свершится твой приговор.»

      Милия подняла глаза к вершине башни, выше которой было только небо. Страх смерти налетел черным вихрем и отнял у нее дар речи. И всем собравшимся страшно стало видеть, как молчит та, что еще вчера пела и танцевала так весело. Но никто и шагу не сделал из толпы, опасаясь поплатиться за дерзость и разделить ее судьбу.

      После