Одержимость. Кира Фарди

не менее актуален, чем для шекспировского Гамлета.

      – Ты чего такая мрачная? – спрашивает Маша, потягиваясь. – Устала. Опять эта противная Баусова загрузила работой.

      – Будешь тут мрачной! Пойдём, выпьем кофе. Нужно привести мозги в порядок.

      Неожиданно я все рассказываю Машке. Она внимательно слушает, иногда вскрикивает от удивления, но больше кивает.

      – Н-да, история! – вздыхает она, когда я замолкаю. – И что теперь будешь делать?

      – Не знаю.

      – А ты успокойся и хорошенько подумай. Олигархи на дороге не валяются, а этот Тавади в первой десятке русского «Форбс», я погуглила. Он тебе широкую трассу построит, ещё и красной ковровой дорожкой выложит. Будешь в мехах и брюликах купаться, во дворцах жить, на роскошных авто разъезжать. Не жизнь, а сказка.

      – А ты понимаешь, чем я буду расплачиваться за эту сказку?

      – Ой, вот только не строй из себя недотрогу! Я же тебя не на панель отправляю. Место между ног не сотрется, если пару раз мужику дашь!

      – Знаешь…, – от возмущения я чуть не захлебываюсь кофе. – От тебя я не ожидала такого!

      – Лиза, включи мозги! К тебе удача сама плывет и хвостиком виляет, а ты ее ногами отталкиваешь.

      Отчасти Машка была права, но согласиться на контакт с совершенно незнакомым человеком старше себя я не могу.

      Домой еду, словно на Голгофу[1] взбираюсь. Так и кажется, что вот-вот наступит конец моей жизни и свободе. У подъезда замечаю знакомую машину и поворачиваю обратно к проспекту. Уже скрываюсь в арке, как кто-то хватает меня сзади.

      – Елизавета Васильевна, вы куда?

      Резко сбрасываю чужие руки и отпрыгиваю в сторону. Поворачиваюсь: на меня в упор смотрит водитель Тавади. Его серые глаза как всегда серьёзны, суровый рот плотно сжат, покрытые легкой щетиной щеки провалились и кажутся темными пятнами на загорелом лице. Красивый парень, но холуй, готов на все, чтобы выполнить указание хозяина.

      – Не твоё дело! Забирай босса и увози!

      – Вы же понимаете, что он так просто не оставит вас в покое, – говорит тихо Кирилл, и тень ложится на его лицо.

      – А что он мне сделает?

      – Не подумайте о плохом. Арсен Николаевич такой человек: видит цель и идёт к ней.

      – Значит, об меня обломает зубы.

      – Вы так думаете?

      Я вскидываю брови: этот прислужник надо мной смеётся? Но глаза водителя по-прежнему серьёзны. Кажется, в них навечно поселилась печаль.

      – Конечно!

      – Ошибаетесь! Я не вещь! Меня нельзя купить подарками и сломить насильно.

      Что-то странное мелькает в глазах Кирилла. Что-то такое, что не поддаётся определению, но вселенская печаль его взгляда перетекает ко мне в душу, тяжестью ложится на плечи и пригибает их к земле.

      – Я вас провожу, – говорит он и берет меня под локоть. – Вашей маме будет неуютно одной в компании незнакомца.

      Черт! Мама! Печаль теперь разрывает сердце. Я совсем забыла о самом близком человеке.

      – Я сама.

      Выдергиваю руку и шагаю к подъезду.

1

Голгофа – небольшой скалистый холм за городскими стенами, расположенный к северо-западу от Иерусалима, который, согласно Новому Завету, стал местом Распятия Иисуса Христа