Желание. Трейси Вульф

что правда, видимо, находится где-то посередине.

      И потому, что я это понимаю, я делаю глубокий вдох и медленный выдох.

      И крепко сжимаю его руку.

      И шепчу:

      – Ты прав.

      Его напряженные плечи расслабляются, и его ярость уходит так же легко, как и моя. Он тоже сжимает мою руку, и его пальцы переплетаются с моими, хотя лицо его остается все таким же настороженным.

      – Почему мне кажется, что ты пытаешься усыпить меня, внушить мне ложное чувство безопасности?

      Я уныло смотрю на него.

      – Наверное, потому же, почему мне все время кажется, что ты пытаешься водить меня за нос.

      – И почему же?

      Часть меня не хочет отвечать на этот вопрос, но это та самая часть, которая сожалеет, что я вообще завела этот разговор. Однако именно я его завела, и именно я обвинила Хадсона в том, что он не честен со мной. А раз так, то мне нужно исправить дело, несмотря на то, что, сказав ему правду, я поставлю себя в чертовски неловкое положение.

      – Я боюсь, – наконец-то признаю я, глядя на что угодно, только не на его красивое лицо.

      – Боишься? – В его голосе звучит потрясение. – Ты боишься меня?

      – Да, тебя! – Я смотрю ему в глаза. – Кого же еще? И Джексона. Меня пугает вся эта ситуация. Как же может быть иначе? Это хаос, и как бы все это ни повернулось, кто-то обязательно пострадает.

      – Грейс, неужели ты не видишь, что именно этого я и пытаюсь избежать? – Он качает головой. – Я не хочу причинить тебе боль.

      – Вот и не причиняй. Просто будь со мной честен, и я тоже буду честна с тобой.

      – Честность – это еще не гарантия того, что ты не пострадаешь, – тихо говорит он.

      И тут меня осеняет. Хадсон пребывает в таком же смятении, как и я.

      В таком же смятении, как и Джексон.

      Не понимаю, почему это не дошло до меня раньше. Вероятно, потому, что он всегда кажется таким уверенным в своих силах, в своей способности контролировать процесс, неизменно знающим, что надо делать в любой ситуации.

      Правда, нынешняя ситуация отличается от всех других, о такой ситуации никто из тех, кого я знаю, не слышал никогда. Мне начинает надоедать вечно выступать в роли подопытного кролика, с которым что-то происходит впервые.

      Я стала первым человеком, поступившим в Кэтмир.

      Я первая горгулья, родившаяся за последнюю тысячу лет.

      Я первая, кто за многие и многие века сумел отвоевать себе место в Круге.

      И первая, чьи узы сопряжения были разорваны… и почти сразу же заменены другими.

      В романах, написанных в жанре фэнтези, обретение человеком своей пары всегда подается как нечто чудесное, но думаю, авторы, пишущие о таких вещах, не бывали ни с кем сопряжены. Иначе они бы знали, как вся эта ситуация напрягает, пугает и подавляет.

      Они бы знали, что не существует волшебной палочки, с помощью которой можно было бы заставить такие отношения работать. Или придать им легкость и непринужденность. Или хотя бы сделать их такими, какими ты хочешь их видеть.

      Часть меня хочет сбежать, хочет сделать