Хроники ржавчины и песка. Дарио Тонани

свет пустыни изменил свой оттенок. Кажется, это чувствовали и птицы, которые нервно перебегали от гнезда к гнезду и тыкали друг друга острыми клювами.

      С севера быстро надвигалось покрывало черных туч. На горизонте за Робредо песок и небо слились во мраке.

      Над са́мой махиной оглушительно ударил гром. И сразу же подул сильный ветер.

      Юсуффу почудилось что-то странное в волосах. Будто кто-то дергал то за одну, то за другую волосинку.

      – Папа! – закричал мальчик.

      Старика нигде не видно – наверно, он по другую сторону металлической громадины. И не слышит, как его зовет сын, – может, из-за поднявшегося ветра.

      У Юсуффа мороз пробежал по коже, руки покрылись мурашками.

      Щелканье клювов, шлепки о корпус махины, скрип листов железа.

      Мальчик вскинул голову. В небе кружило лишь несколько птиц, еще не успевших укрыться внутри Робредо.

      – ПАПААААААА!

      Снова ударил гром.

      Юсуфф стал спускаться с дюны и заметил, что махина зашевелилась: огромная металлическая пластина сдвинулась в сторону, повернувшись на сорок пять градусов против часовой стрелки. И со щелчком встроилась в корпус. А может, это просто ветер – слишком далеко, чтобы рассмотреть хорошенько.

      Ноги увязли в песке, и Юсуфф упал. Метров десять он катился вниз по дюне, плотно сжав губы и зажмурив глаза. Поднявшись на ноги, сразу же стал отряхиваться перчатками.

      Поздно. Песчинки облепили его с ног до головы. Как глупо все получилось. Ведь он мог умереть.

      С неба упала капля. Мальчик запрокинул голову.

      Сразу за первой последовали вторая и третья: они били ему прямо в лоб.

      Тяжелые, как орехи.

      Папы нигде не было видно. Волоча больную ногу, Юсуфф подошел к Робредо: он кричал что есть мочи, голос срывался от ужаса.

      Ни звука в ответ. Дождь усилился, капли текли по лицу, смешиваясь с солеными слезами.

      Он плакал – от страха и от чувства, что его бросили.

      Глядя на махину с подножия дюны, Юсуфф уже не сомневался: Робредо жив и сейчас, чтобы защититься от дождя, задраивает люки и сдвигает переборки. Огромные металлические пластины надвигались одна на другую с таким страшным лязгом, что волосы на голове вставали дыбом; но выглядело это удивительно грациозно – будто цветок во время грозы закрывает лепестки.

      Два неистовых раската грома, слившиеся в один.

      И снова скрип петель и щелканье десятков невидимых запоров – один оборот, два оборота.

      В полусотне метров ударила молния, и в воздух взметнулся фонтан из песка и обломков железа. Совсем рядом с Юсуффом воткнулась тяжеленная металлическая пластина с острыми краями.

      Ливень с бессмысленной яростью хлестал по бокам махины.

      Расплавленный свинец неба то и дело пронзали молнии, их отблески плясали по металлическому корпусу Робредо и возвращались обратно. Стало темно как ночью.

      В нескольких шагах от Юсуффа из дюны что-то высунулось: ржавоед, с венчиком пушистых лепестков. Подставил стебель под дождь. За пару минут мальчик насчитал еще полдюжины – эти маленькие росточки, не больше ладони