Адгезийская комедия. Рахиль Гуревич

Как ты вошёл сюда?

      − Так дверь не закрыта.

      И я поверила, даже не сомневалась, только удивилась: вроде бы закрывала.

      − Странно.

      − Ты с головой вообще не дружишь. Ты снаружи ключ оставила, глупая, − Кирилл сказал это таким добрым голосом.

      − А как ты узнал, где я сейчас?

      − Ну знаешь, любовь не знает преград.

      − Спасибо! – Вы не представляете, как я была счастлива. Вот так Кирилл, нашёл меня!

      − Конечно я тебя нашёл, естественно. Я хочу сказать, что пришёл с тобой попрощаться.

      − Ты уезжаешь?

      − Да я уезжаю.

      − Далеко? − (Бабушка в детстве предупреждала, что нельзя спрашивать «куда?», надо спрашивать «далеко ли?»)

      − Мальвина! Я уезжаю просто домой. Ты предпочла меня другому. – Я не удивилась тогда пафосу, но позже, вспоминая, именно из-за этой фразы, громоздкой и тяжёлой, несмотря на краткость, я засомневалась: а Кирилл ли передо мной. Но в тот момент сомнение длилось четверть секи – поверила как дурочка.

      − Кирилл! Я тебя никому не предпочла. Я люблю только тебя. Очень давно. Я так мучаюсь.

      − Рассказывай, − лицо Кирилла освещалось лампой. Он был красив как никогда. У него были мелкие желтоватые зубы – единственный изъян. Но сейчас и зубы поблёскивали; он был божественен в своей белой обтягивающей брендовой футболке (Киря носил только белые), он так грустно улыбался. Я аж прослезилась. – Ври больше. Ты сегодня весь день провела с этим спинистом-гигантом.

      − Да что ты! Он просто недалеко…

      − Просто недалеко у вас зашло в первый раз, − перебил меня Кирилл. – Думаешь, не знаю, как радовалась, как мысленно прыгала от счастья? Я всё знаю!

      − Неправда!

      Я удивилась: Кирилл так много говорит, он же в основном молчал, а если говорил, то о плавании, об остальном ёмко и метко, со злой иронией. В плавании же каждый сам за себя, в юниорах борется уже не с соперниками, а с таблицей разрядов. В плавании много дисциплин, каждый считает свою дистанцию и свой стиль самым крутым, а остальных с их стилями и с их дистанциями принимает спокойно, опосредованно. Нет пловцов сильных во всём. Неужели он приревновал?

      − Как ты его не послала-то? Он тебе втирал разную фигню, а ты уши развесила, смирилась. Да: он мастера взял, но призы никогда не потянет, вот и тебя за тобой тащит… А как он зимой снеговиков-то дубасил? Вот умора-то! Вот герой!

      − Извини, Кирилл. Такого больше не повторится. Я очень и очень хочу с тобой быть. Хочешь, я поклянусь? – эти слова вырвались сами собой, помимо воли. «Поклянусь» – слово-то какое дикое, из страшных сказок.

      − Рассказывай. Предавший один раз, предаст и во второй. Прогонишь, перестанешь общаться, тогда видно будет.

      − Но мы с детства, он мой друг…

      − Ну всё, прощай тогда.

      − Подожди Кирилл! Не уходи! Не бросай меня! Подойди! Обними меня, пожалуйста.

      − Лучше ты ко мне. А то… Как-то неудобно вот так сразу, ну же…

      Я встала – между диваном и столом совсем узкий проход. Я наткнулась на Сенин короб с перфоратором − он привёз инструмент… Кирилл сидел и загадочно