Непокорная для хулигана. Соня Мармеладова

на меня свои любопытствующие взгляды. Я застыла, не веря, что это случилось со мной. Никогда не была неуклюжей и проход настолько широкий, что пять человек пройдёт, не коснувшись друг друга.

      Подняла налитый кровью взгляд и упёрла его в удаляющуюся крепкую спину высоченного парня в компании двух таких же. Подняла с пола ложку и кинула в него.

      – Эй! Извиниться не хочешь и помочь убрать?!

      Парень остановился и обернулся через плечо, смерив меня равнодушным взглядом, будто я букашка под его дорогущими ботинками. Черты лица показались знакомыми, но разум затмевал гнев.

      – Чё уставился? Широкий дофига? Убирай давай! – пнула кедом осколок тарелки в его сторону.

      – Бессмертная? – флегматично поинтересовался придурок и обменялся с приятелями насмешливыми взглядами.

      – Не надо… – прошептал Матвей, коснувшись моей руки. – Давай уйдём, сотрудники сами уберут.

      – Что? – опешила я. – Вот ещё! Пусть он извинится сначала.

      Парень повернулся полностью и, сунув руки в карманы потёртых светлых джинсов, приблизился ко мне вплотную. Склонился надо мной, будто павлин над гадким утёнком, и вкрадчиво произнёс, обращаясь явно не ко мне.

      – Смешная у тебя подружка, братишка. И глупая, – чуткие губы изогнулись в притворной обворожительной улыбке.

      На задворках сознания мелькнула догадка. Бросила взгляд на побледневшего Матвея и со всей дури наступила самоуверенному засранцу на ногу. Так сильно, что гад зашипел сквозь стиснутые зубы. В голубых глазах вспыхнула обжигающая льдом ярость.

      Меня грубо схватили за грудки.

      – Думаешь, раз девка, всё можно? – процедил он. Кто-то начал снимать происходящее на телефон. Имбецилы…

      – Тебе лучше убрать руки, – улыбнулась хладнокровно.

      – А то что? – хмыкнул засранец. Матвей, будто оцепенел и выбесил меня этим ещё больше. И что, что брат мудак полный, разве стоит его бояться?

      – Оглох? Тебе сказали отпустить, – раздался спокойный до дрожи знакомый и раздражающий голос.

      – О, Гром, – придурок выпустил меня и снова сунул руки в карманы. – Вернулся значит?

      – Не твоё дело, Коршун, – Громов задвинул меня себе за спину, вынуждая тихо и недовольно скрипеть зубами. – Мелкая под моей защитой и Покровского, тронешь, пожалеешь.

      Коршун присвистнул, качнувшись на пятках.

      – Ого. Вот так поворот! Ваши вкусы сильно изменились. Евсееву сделали инвалидом и решили новую игрушку себе завести?

      Громов дёрнулся, но я сама не поняла как – удержала его за рубашку, сжав ткань в своих побелевших пальцах.

      – Не ведись, – произнесла ровно. – Пусть катится, и извинения может себе в одно место затолкать, – «пожалеет ещё…» – додумала мысленно.

      Придурок хмыкнул, махнул своим приятелям, чтобы расслабились и двинулся прочь вальяжной походкой победителя.

      Громов шумно выдохнул, развернулся и схватил меня за плечи.

      – Неужели так сложно не ввязываться в неприятности? – тёмные глаза