Время шестых. Надин Баго

дряни? Когда уже грёбаные марсиане пробьются и вытащат нас?! – Пьер вскочил, чуть не сбив стакан с виски с подлокотника, затряс головой. – Не хочу… хочу ещё пожить! Пусть проверит всех! Я хочу убедиться, что во мне ничего такого не растёт.

      – Ничего в тебе не растёт, можешь не переживать, – сдвинув в сторону приоткрытую дверь, в рубку вошёл американец. – В тебе нет, а во мне – да. Я не то чтобы подслушивал: вы и не шептались.

      – Что значит, в тебе – да?!! – взвился Ремю, отшатнувшись от коллеги. – Это что, как в старых фильмах?! – голос его дрожал и срывался на повизгивание, совершенно не подходящее взрослому мужчине.

      – Вот что значит, творческая личность, а? Фантазии через край, – хмыкнул Грегори и устало опустился в кресло, потом продолжил, тихо, но уверенно. – Капитан Хэн, я должен принести извинения вам и всему экипажу за нынешнюю ситуацию и вообще за то, что оказался на корабле. Сразу оговорюсь, никому из вас ничего не грозит.

      – Ты как-то связан с этим самым «пузырём», и поэтому… Ты знаешь, что происходит?! – француз даже шагнул ближе.

      – Тьфу ты, нет, вот же воображение у человека. Нет, говорю. Никакой фантастики, сплошная проза жизни. Я умираю.

      – Умираешь?! – тут уж не скрывали изумления оба его собеседника, даже всегда невозмутимый Хэн расплескал чай: янтарные капли красиво заблестели на светлом столике.

      – Да, и уже давно. Ещё до полёта. Погодите охать, дайте рассказать, – он криво улыбнулся. – У меня рак. Аденокарцинома поджелудочной. Неоперабельная, – механик замолчал, подбирая слова. – В общем, мне давали год максимум, с химией, если повезёт, немногим больше. Метастазы… немного, но… Я отказался. Меня ждал Марс. Я решил… да, я решил умереть здесь. Ну, кто-то же должен быть первым, – он хохотнул, изображая бодрость, но вытянувшиеся лица его собеседников не озарила и тень улыбки. – Думал, у меня будет ещё несколько месяцев на самой Красной планете, а тут это всё… Я разваливаюсь. Боли… могу откинуть копыта в любой момент. Так что вот, – он пожал плечами, ухватил бокал Пьера и залпом выпил виски, поморщившись, потёр левый бок. – Хуже уже не будет, а?

      – Рак… – художник смотрел на Грега во все глаза, смаргивая слёзы – чувствительная натура, всё-таки. – Моя бабка, земля ей пухом, тоже ушла от рака. Но почему Кира тебе не помогает?

      – Я пока сказал только вам. Да и нечем, особо, помочь. Обезболивающие я протащил с собой. И потом, я же техник: уж пару таблеток из глупой машины выбью всегда.

      Хэн прищурился, ещё больше став похожим на какого-то древнего азиатского божка или мудрого дракона.

      – Погоди, протащил лекарства… Как ты вообще попал в миссию? Почему тебя не сняли?

      – Я подделал документы в базе, – просто ответил Грег. – Первое обследование я проходил сам… ну, заподозрил неладное. Не в кампусе, конечно. Диагноз был ясен сразу, но оттуда он никуда не уходил. Оставалось пройти предполётный контроль. Знаете, – он бросил взгляд на собеседников, – эта дрянь развилась молниеносно. Ещё в предыдущем обследовании для миссии снимки ничего