Волчьи пляски. Юрий Алексеевич Гализдра

жало. Бывшему боксеру не хватило подвижности полностью уйти от удара, однако он все же успел сделать его скользящим. Взревев, он со звериной яростью развернулся и одним «пушечным» ударом кулака отшвырнул подонка, словно мяч, к дальней стене, у которой тот и свалился, заливая одежду и пол хлещущей из носа кровью.

      – Кто следующий? – страшный рык словно подстегнул остальных, и они стаей кинулись в его сторону, на ходу вынимая припрятанные «финки» и «пики».

      Произошедшее потом помнилось довольно расплывчато. Кровавая пелена застлала глаза, отчего приходилось прищуриваться, выискивая сквозь нее своих врагов. Тело и руки, введенные праведной злостью в некую, забытую за время спортивного бездействия, нирвану бесчувственного и беспощадного механизма, крушили противника методично и неумолимо. Михаил сумел выбрать момент и проскочить меж нападавшими к лестнице, однако не бросился бежать, а напротив, обратил озверевший лик к недругам и с новой силой продолжил битву, готовый скорее умереть, чем отпустить восвояси хоть одну падаль.

      Никто не ушел. Последнего отморозка Багин загнал в самый угол и могучим ударом выкрошил ему челюсть. Лишь после этого позволил себе остановиться и осмотреться, одновременно прислушиваясь к установившейся тишине.

      Впрочем, тишина являлась неполной, нарушаемой чьим-то болезненным скулением.

      – Вязель очнулся, – страшно улыбнулся победитель и подступил к лежащему урке, осторожно перешагивая через валяющиеся тела.

      Напружинившись, словно хищный зверь, Михаил присел рядом с Вязелем на корточки и повторил улыбку, вызвав у того приступ колотящей дрожи.

      – Ты хотел моей крови? – ласково спросил он его, – Вот она, – проведя ладонью по боку, собрал пригоршню кровавой жижи, обильно сочащейся из множественных порезов и ран, а затем с силой растер ее по физиономии урки, – Ты хотел моей смерти? Не дождешься!

      – Я… я… – Вязель что-то хотел ответить, но из сведенного судорогой горла послышалось лишь невнятное бульканье.

      – Боишься? – с той же улыбкой василиска продолжил Багин, – Правильно. Бойся меня. Нет, я не сделаю с тобой того, что ты хотел сделать со мной. Но, теперь и отныне, всегда, с этого момента, как только я тебя увижу, где бы, то, ни было, буду поступать вот так, – с этими словами он молниеносно размахнулся и провел сильный удар, с хрустом раздробивший нос Вязеля.

      От удара урка дернулся, а затем обмяк, разбросав в стороны руки. Словно тряпичный Петрушка.

      Только после этого Михаил почувствовал, сколько сил отдал на этом побоище. Слабость и жар от полученных ран распространялись в нем с ураганной скоростью, лишая тело возможности передвигаться с прежней быстротой и координацией. Понимая, что вот-вот и сам потеряет сознание, Багин поднялся на ноги и, судорожно цепляясь за перила, стал осторожно спускаться вниз. Стараясь не упасть, таки сумел добраться до подъездной двери и, толкнув ее немеющим телом, вывалиться наружу, беспомощный и окровавленный как зарезанное порося. Пытаясь поймать угасающим взглядом, перепуганные