Драконий жемчуг. Наталья Валенидовна Колесова

шустрой древней ноби, – но изо всех сил удерживался от вопросов. Они посидели рядом молча.

      – Как… тихо, – наконец произнес отец.

      – Первые дни мне казалось, что я просто-напросто оглох, – согласился Сон Ён.

      Министр Ким поднял глаза к горам. Помолчал и добавил:

      – И красиво.

      – Разве? – Сон Ён повел удивленным взглядом по окрестностям. Не было в природе острова ничего, что могло бы стать усладой для глаз: слишком суровы очертания и краски скал, гор и моря. Ни вдохновения, ни отдохновения внушить они никак не могли. Тем более не поэту, а такому прожженному политику и прагматику, как министр Ким Хён Чжи.

      Отец неожиданно вздохнул.

      – Молод ты еще… Не понимаешь.

      Известно, что дальше скажет: мол, не доросли вы, молодые, до понимания и просветления. Не так ли он отвечал на сыновьи вопросы даже об обвинениях в измене? Отец тяжело поднялся, чтобы вновь уйти внутрь дома.

      И Сон Ён все же не сдержался:

      – А о чем вы беседовали с этой хэнё? Отчего ей вздумалось меня жалеть?

      Казалось, отец не ответит, если вовсе не приструнит не в меру любопытного потомка – таким тяжелым был его взгляд. Но все же помедлил и обронил, прежде чем шагнуть внутрь:

      – Она теперь знает, что ты был нам… ДОВЕРЕН.

      Сон Ён даже привстал от неожиданности.

      – Вы рассказали этой… старухе, что я ваш приемный сын? Но зачем?!

      Ответ донесся уже из глубины дома:

      – Так нужно.

      Конечно, разве ему когда-то объясняли отцовские решения и поступки? Считал ли министр, что сын обязан просто слепо повиноваться или что должен самостоятельно проникать в тайну его мыслей?

      Министру Киму пришлось принять в семью постороннего мальчика, потому что жена никак не могла родить ему сына, наложницы – тоже, а дочери, даже единственной, ничего завещать нельзя. Да и племянников мужского пола с обеих сторон не имелось. Сон Ён до сих пор не знал историю своего усыновления, откуда он родом, кто его настоящие родители. Слишком мал был, чтобы помнить. Временами он даже искренне забывал, что семья Кимов ему не родная по крови. Пусть и безоговорочно его приняла только сестрица, в свои неполные семь лет с удовольствием нянчившаяся с внезапно появившимся братишкой. Сон Ён вспоминал о ней с нежностью и тревогой. Зять, запретивший общение с опальным министром и его сыном, был совершенно прав – некогда заманчивое и выгодное родство сейчас больно ударит и по семье сестры…

      Но почему министр Ким поведал об усыновлении какой-то неизвестной островной ноби? Что такого в ней разглядел отец, что решил довериться? Или…

      Сон Ён пересек двор и уставился невидящим взглядом на море. Может, все случившееся сказалось не только на здоровье министра, но и на его всегда безупречном разуме? Насколько сейчас он отвечает за свои слова и поступки?

      ***

      Ха На рассеянно посматривала на толпившихся у ворот чиновничьей усадьбы ныряльщиц. Взрослые женщины громко обсуждали уловы, погоду, сбежавших свиней да пьющих ленивых мужей. Девушки собирались стайками, хихикали