Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя. Наталья Русова

искусств.

      Роберта Рождественского трудно было воспринимать всерьез, но даже подсмеивались над ним добродушно: нравились, и не могли не нравиться, многие его песни. А вот поздняя, предсмертная лирика оказалась большой поэзией:

      Тихо летят паутинные нити.

      Солнце горит на оконном стекле.

      Что-то я делал не так;

      извините:

      жил я впервые на этой земле…

(«Тихо летят паутинные нити…». 1993)

      Насчет того, что он «делал не так», сам поэт с беспощадной откровенностью высказался в одном из моих любимых стихотворений, в котором я многое увижу между строк и о себе:

Юноша на площади

      Он стоит перед Кремлем.

      А потом,

      вздохнув глубоко,

      шепчет он Отцу и Богу:

      «Прикажи…

      И мы умрем!..»

      Бдительный,

      полуголодный,

      молодой,

      знакомый мне, —

      он живет в стране свободной,

      самой радостной стране!

      Любит детство вспоминать.

      Каждый день ему —

      награда.

      Знает то, что надо знать.

      Ровно столько,

      сколько надо.

      С ходу он вступает в спор,

      как-то сразу сатанея.

      Даже

      собственным сомненьям

      он готов давать отпор.

      Жить он хочет не напрасно,

      он поклялся

      жить в борьбе.

      Все ему предельно ясно

      в этом мире

      и в себе.

      Проклял он

      врагов народа.

      Верит, что вокруг друзья.

      Счастлив!..

      …А ведь это я —

      пятьдесят второго года.

1992

      Было что-то бесконечно обаятельное и простодушное в его облике и нравственной структуре. В 2009 году я сочувственно прочитаю описание его похорон в нашумевшем (и, кстати, очень фальшиво экранизированном) романе В. Аксенова «Таинственная страсть» (напоминаю: Ян Тушинский – Евгений Евтушенко, Роберт Эр – Роберт Рождественский, Ваксон – Василий Аксенов):

      …Вел панихиду Ян Тушинский, и делал он это с безупречным тактом и с подлинной глубочайшей грустью. Он приглашал людей сказать слова прощания, а в промежутках читал стихи Роберта.

      …Играл рояль. На возвышение поднимались друзья Роберта, композиторы-песенники. К микрофону один за другим подходили певцы… Звучало то, что можно было бы назвать «массовой лирикой» умирающего Советского Союза, то, что сделало Роберта Эра народным поэтом:

      «Луна над городом взошла опять…»

      «А это свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…»

      «Вы не верьте в мою немоту…»

      «Сладка ягода в лес поманит…»

      «Песни главные есть в судьбе любой: колыбельная и поминальная…»

      «Не думай о секундах свысока…»

      «И живу я на земле доброй за себя и за того парня…»

      «Такие старые слова, а как кружится голова…»

      «Не только груз мои года, мои года – мое богатство…»

      «Дайте до