Беру тебя напрокат. Елена Трифоненко

раз – и все. Я проснулась утром и поняла, что устала бояться. А еще вместо баллончика стала носить в сумке мясной топорик. Первое время было неудобно, а потом ничего, привыкла. Постепенно жизнь вернулась в свою колею. Я продолжила путешествовать, снимать. Я бы и не вспоминала больше о Петрове, если бы он вдруг не стал напрашиваться в друзья и предлагать сотрудничество. Но, видимо, ему понравилось меня доставать.

      Говорят, он из богатенькой семьи, попал в телевизор по протекции. Такие обычно думают, что им все позволено, что у них особые права. А у Петрова еще и от популярности, наверное, выросла корона с дом.

      У меня прямо кулаки сжимаются, когда я думаю об этом наглом товарище. Нет, неужели он правда верит, что я забуду о пережитом унижении и буду целовать ему ручки за проявленную милость в виде оплаты круиза? Вот же мерзкий тип! Хотя, может, он думает, что я не в курсе его выпадов. Он ведь не знает, что я была его фанаткой и смотрела каждое видео.

      Следующие пятнадцать минут я пытаюсь придумать какой-нибудь план мести. Может, выложить нашу с ним переписку в «Телегу»? Только надо снабдить ее каким-нибудь обидным комментарием, например: «Как думаете: у Петрова так плохо с девушками, что приходится покупать внимание к себе? Или он просто предпочитает мальчиков, а «купленная» девочка нужна ему для отвода глаз?»

      Из груди вырывается тяжелый вздох. Нет, вряд ли такое прокатит. Петров будет все отрицать. Объявит нашу переписку «Фотошопом». Социальный капитал у него больше, так что никакого удовлетворения я не получу, а вот очередную волну хейта словлю обязательно.

      Хотя можно все-таки завтра встретиться с Петровым. Плесну ему в лицо кофе и сниму все на камеру. Тут уже ему будет сложней отвертеться.

      Я рисую себе в красках процесс обливания, и мне почему-то становится ужасно весело. Эх, да к черту всякие видео! Я не такая подлая, как этот придурок. Снимать ничего не буду, обсуждать его в публичном пространстве тоже не стану. Выплесну капучино ему на тыкву и пойду домой. Этого мне более чем достаточно.

      ***

      Утром я чуть ли не прыгаю в предвкушении реванша. Мне нужно монтировать влог про последнюю поездку в Турцию, а я не могу. Дурацкое волнение мешает сосредоточиться. Около часа я бестолково втыкаю в монитор, а потом отчаиваюсь. Иду на кухню, чтобы убить время чаепитием. Заслышав звон посуды, туда же подтягивается Женька. С несчастным видом. Она у нас, в принципе, всегда тихая и пытается слиться с местностью, но сегодня глаза у нее уж совсем какие-то потухшие.

      Я наливаю сестре чаю, достаю из шкафчика ее любимую соломку и, как бы между прочим, интересуюсь:

      – Чего нос повесила?

      Она ковыряет пальцем щербинку на столе и вздыхает:

      – Да так…

      – Неужели влюбилась?

      – Вот еще! – сестра смотрит на меня с ужасом. – Ни за что. Я не какая-нибудь ветреная идиотка: пока школу не закончу, влюбляться не стану.

      Я с трудом прячу улыбку:

      – А чего тогда кислая такая? Кто обидел? Ты это… только намекни – я ему от души