Зазеркалье. Владислав Дмитриевич Осипов

у нас будет еще время подумать. Я пришел к тебе не сказку-страшилку рассказать, а по делу.

      – Окей, поехали дальше.

      – А дальше было следующее. Мы взяли эту чертову деревню, похоронили там нашего парня и раскинули лагерь в деревне. Через пару дней я проходил мимо палатки и заметил, что Карл стоял со спущенными штанами. Я остановился и стал смотреть, как он вкалывает себе дозу морфина. Доза была маленькая – полевой тюбик. После того, как Карл укололся, он зашел в палатку, лег на кушетку и уперся глазами в потолок. Я решил не заходить туда сразу, нужно было дождаться момента, пока он уснет, чтобы аккуратно проникнуть в его палатку и подтвердить свои догадки. Я подготовился к новой операции и вернулся к палатке Карла спустя несколько часов, тот спал. Я проскользнул внутрь и понял, что оказался прав. Это был морфин. Мозаика сложилась воедино. Почему он решил пойти на фронт? Да потому, что бесплатный морфин и все честно. Запятая стерлась, и остался пробел, означавший лишь неопределенность, но точка напрашивалась сама собой в уместной форме. Я имел неосторожность уронить каску Карла, лежавшую на небольшом столике возле кушетки, и от шороха Карл открыл глаза. Меня обнаружили, но Карл молчал, от этого мне стало еще больше не по себе, я и сам не мог вымолвить ни слова. В какой-то момент я поверил, что он исправился, но, увы, он сделал свое состояние только хуже. У меня в голове тогда крутились разные мысли, и я не знал, насколько им можно доверять. Я молча поднял его каску, положил на столик и вышел из палатки. Притом, я не смог сообщить начальству или командирам о том, что видел. Я подумал так: раз Карл такое себе позволил и прикрылся Богом, значит он ему и судья. Все однажды возвращается, причем с большей силой – закон бумеранга.

      – Стой, ты же сказал, что Карл умер, – спросил Херст, – или я что-то упустил?

      – Все правильно, это случилось немного позже, когда нас отправили на другую линию фронта. Все случилось примерно через два месяца, тогда я старался не приближаться к Карлу, но одно задание изменило все. В октябре 1915 года нас выслали на западную часть фронта. Мы с Карлом и еще пятеро ребят: Марье, Нос, Мика, Филипп и Эдуард, как сейчас помню, все они там и остались, ну и я в том числе. Мы попали в ту самую бойню, где каждый понимал, что ему живым не выбраться. По прибытию, первое, что я сделал – это написал прощальное письмо Кире, попросил передать его при первой же возможности в штабе. Шансы выжить у нас были, как у человека, которого укусил каракурт, так что особо надежд никто не питал и правильно делал. Филиппа, Носа и Марье убили в первые шесть часов с нашего прибытия. Это произошло на моих глазах. Я не мог различить ничего, кроме земли и крови, перед нами была задача отстоять стратегически важную высоту. Мы били по флангам. Именно тогда я первый раз увидел, как применяют химическое оружие, противогазов у нас было столько, что можно пересчитать по пальцам одной руки, так что если тебя не убьет пуля, то газ точно. Это была новейшая разработка немецких ученых – ядовитый газ иприт. Он был везде после того, как я первый раз услышал о нем в