Месть Империи 2. Боги Севера. Дмитрий Анатольевич Емельянов

города его уже не слушал:

      – Надо урезонить этого, как его…

      – Дури, – подсказал комендант.

      – Вот-вот, Дури. Надо бы как-то втолковать ему, что здесь нам разборки нежелательны.

      Филиппо забарабанил пальцами по столу, а Торелли покачал головой:

      – Не послушает! Там же кровная месть. Руголандцы и так упертые как бараны, а уж если кровник, то совсем беда.

      Задумавшись, Ганьери спросил словно невзначай:

      – Сколько у нас бойцов в гарнизоне?

      – Пятьдесят арбалетчиков, столько же меченосцев, еще пара десятков всадников… – Комендант вдруг замер, ошарашенный внезапным прозрением. – Вы что, хотите… Даже не думайте! Наши бойцы только на стенах хороши, а в чистом поле это руголандское зверье порубит их в мгновение ока!

      Выпалив, Торелли перевел дух, а Ганьери поторопился отпереться:

      – Да нет! Вы что, с ума сошли?! Ни о чем таком я не думал! – Он разозлился на самого себя, поскольку комендант уловил верно – была у него такая шальная мысль.

      Торелли уже успокоился и начал размышлять вслух:

      – Подождем! В городе мы резни не позволим – тут мы в своем праве. – Он еще подумал и добавил: – А вот за стенами руголандцы могут ждать своих кровников хоть до весны!

      – До весны?! – взвился Ганьери. – Да вы очумели совсем?! Весной корабль должен быть в Саргосе! – Встретив удивленный взгляд коменданта, Филиппо осекся и быстро скомкал конец фразы: – Ну, наверное, где-то там… Ладно, хватит об этом!

      Ганьери снова вскочил и заходил взад-вперед по комнате, обдумывая новую, еще не сформировавшуюся мысль. На мгновение остановившись и заметив все еще сидящего коменданта, он махнул рукой:

      – Хорошо. Идите, Торелли! Я еще подумаю, что можно сделать.

      –

      На верфи в этот день работали, как обычно. Венды народ шальной, но отходчивый, и к обеду все уже весело смеялись, вспоминая утреннюю свалку.

      – А помнишь, помнишь! Он как в ногу мою вцепится зубами!

      – Помню, конечно! Я-то лбом приложился, аж в голове зазвенело. И ты орешь во все горло: «Упырь!» Чуть штаны не обмочил!

      – Да ври! Не было на тебе штанов!

      Все радостно заржали. Так и шло: кто-нибудь вспоминал эпизод, и все катались со смеху. Никто не упоминал приход однорукого, словно про него все забыли. Все, но только не Фарлан! Он уже несколько раз порывался спросить Щуку о разговоре с Ларсеном, но каждый раз выходило не с руки. Наконец, получив в свою миску порцию каши, он выцепил глазами жующего Аргуна и подсел к нему.

      – Каша сегодня хороша!

      Фарлан отправил в рот первую ложку, а Щука, отложив свою миску, враз посерьезнел:

      – Спросить хочешь чего? Спрашивай!

      Черный тоже отставил миску:

      – Так сразу значит? Хорошо! Что ты ему ответил?

      Аргун ухмыльнулся в усы:

      – Чего однорукий хотел, не спрашиваешь – вижу, знаешь.

      Фарлан продолжил жечь старшого взглядом:

      – Так что?

      – Я же тебе как-то уже говорил, венды своих не бросают. – Щука опять взялся за миску. – Общество так решило! – Аргун