Смена. Елена Владимировна Бочкова

худрук тебя прослушает. – подвёл итог он, словно всё уже решив.

      – А знаешь… я плохо пою. – решила срулить я с этой темы, пока не поздно.

      – Ну плохо, так плохо, но прослушаться надо. Почему у тебя такая сумка тяжелая?

      – Книги вожу с собой повсюду. – честно сказала я, но выглядело это просто шуткой.

      – Очень смешно. – Александр мне явно не поверил.

      Ну кто ж в лагерь берёт с собой художественную литературу!?

      – А ты я смотрю командовать любишь? – полетел мне в лицо очередной его странный вопрос.

      – Что? – не поняла я. – С чего Вы…

      – Ты. – мгновенно исправил меня он. – Всех вожатых в лагере на «ты» называем, понятно? Для вас всех я Александр или просто Саша.

      – Понятно, просто Саша. – слегка стушевалась я от его «понятно», но продолжила. – Так, в смысле люблю командовать?

      – У тебя сзади на кепке «босс» написано… – ухмыльнулся он и подмигнул мне, будто издеваясь.

      – Это ничего не значит… Просто кепка понравилась, вот и всё. А ты почему кепку опять козырьком назад развернул. Тебе же директор сказал так не носить. – мой режим вредности продолжил свою работу. – А, просто Саша? – донимала его я.

      Он снова смерил меня оценивающим взглядом и спросил:

      – А сама почему так кепку носишь?

      – Удобно. – брякнула я, чтобы отвязался.

      – И чем же так удобно? – спросил он.

      – С мальчиками так удобнее целоваться. – пошутила я.

      – Ну вот и мне тоже удобно. – сказал Саша, а меня начал разбирать дикий смех, что нам пришлось на пару минут остановиться, чтобы я могла перевести дух. Он не понимающе на меня смотрел.

      – Ты чего, Селиванова? – недоумевал парень.

      – С мальчиками? – спросила я, продолжая уже хохотать на всю громкость.

      – Что? – он округлил глаза, но всё никак не мог меня понять.

      – Ну ты меня спросил, почему я ношу кепку козырьком назад, я ответила, что так удобнее с мальчиками целоваться, а ты ответил, что тебе тоже… – и я снова прыснула от смеха да так, что заболел живот.

      – Слушай, Селиванова! – его голос обрёл какую-то твёрдость. – Ты свои шуточки брось. Поняла меня?

      На минуту я замерла, но потом ответила, выпрямившись во весь свой рост:

      – Да, конечно. – а дальше язык перестал меня слушаться и вспомнив дни, проведённые в «Орлёнке», я неосознанно продолжила. – Есть, товарищ группенфюрер Александр, так точно, приказ будет исполнен. – но сразу же пожалела о том, что ляпнула.

      Сашка округлил глаза, выдержал паузу, а потом серьёзно сказал:

      – Селиванова, ты у меня не только петь будешь, но ещё и танцевать, и стенгазеты рисовать и… – и тут он задумался. Видимо, хотел придумать ещё какие-то виды наказаний, но, внимательно рассматривая его, а особенно Кита Флинта на его майке я прекрасно понимала, что Александр просто корчит из себя старшего брата, который пытается напугать младшего.

      – Я поняла… поняла… – прервала его тираду я. – Извините.

      – Изви-НИ. – снова поправил меня он, нахмурив брови.

      – Хорошо,