Смена. Елена Владимировна Бочкова

я не любила, но Кольку и Антона, которого тоже терпеть не могла, с радостью сдавала. Классуха их потом ругала при всех на классных часах, а пацаны сидели и недоумевали, кто же их сдал. К слову, меня никогда они в этом не подозревали. А ведь зря.

      И вот она сейчас вальяжно сидит и нагло рассуждает о моих проблемах с физкультурой, словно это может стать реальным препятствием для приёма в гимназический класс. Смешно.

      – Анна Николаевна… – на мою радость, всё же прерывает классуху директриса. – Я однако полагаю, что физкультура не является профильным предметом. Класс мы набираем с математическим уклоном, поэтому… – моя мама одобрительно кивает, а по лицу Анки ходят желваки.

      Я внимательно смотрю на неё, и мне даже кажется, что вот-вот она откроет свой рот и начнёт вещать про здоровый образ жизни и прочую свою дежурную дребедень, типа «движение – это жизнь, Света», «в здоровом теле – здоровый дух, Света» и т.д. и т.п. Хотя, на мой взгляд, и физкультурник из неё абсолютно никакой. Как-то в классе восьмом по весне собрались мы с классом в поход. И что по итогу? Доехали на автобусе до пригорода, вышли и тут же она заявляет, мол, какая прекрасная полянка, давайте здесь будем сидеть. Занавес, друзья…

      Но сейчас Анка сдержалась, промолчала и тоже кивнула директору, хотя потом она обязательно мне что-нибудь да скажет на сей счёт. Обязательно. В этом, глядя на неё, можно было и не сомневаться ни на секунду.

      – Поэтому… – продолжила Виктория Андреевна, что-то тщательно записывая в свою тетрадь. – Светлана однозначно попадает в наш класс под литерой «А».

      – «А»?! – удивлённо воскликнула я. – Но…

      – Да, Света, – оборвала меня она. – Ваш класс «Г» теперь становится «А». И останется из восьми классов в параллели всего, наверное, пять. Три класса, по сути, ушло… – констатировала она и поправила на носу массивные очки. – Идёт переформирование.

      Я кивнула. Ну «А», так «А»…

      Минут двадцать-тридцать мы ещё вчетвером беседовали, но мне казалось, что время тянется убийственно долго. Под конец измотанная я шла с мамой домой в изрядно подпорченном настроении. Но окончательно моё настроение было испорчено на следующий день, когда мама меня огорошила, как она заявила, своей потрясающей новостью.

      – Света, – мама еле слышно зашла в мою комнату, заставив меня слегка вздрогнуть от неожиданности, держа в руках какие-то листы бумаги. – Я знаю, чем занять тебя на ближайшие три недели. – сказала она и загадочно улыбнулась. – Надеюсь, эта идея тебе тоже понравится. – последние слова она произнесла явно с надеждой в голосе.

      Я отложила «Обломова» Гончарова, которого начала с утра читать, и спросила:

      – Мам, меня очень пугают твои слова… И чем вы собираетесь меня занять? – поинтересовалась я, ожидая какого-то подвоха от неё.

      Она протянула мне листы бумаги, которые оказались не просто бумагой, а путевкой в детский лагерь. Ё-маё ж, опять двадцать пять! Какой лагерь, мне уже