Смена. Елена Владимировна Бочкова

лицом к залу так, чтобы смотреть в глаза этому Сашке. Но смотрела я не сколько на него, сколько сквозь, представляя своих героев. Такому приёму меня научила Ирина Николаевна, чтобы я не боялась смотреть в зал, но в тот момент видеть не лица конкретных людей, а что-то своё.

      И вся планета распахнулась для меня!

      И эта радость, будто солнце, не остынет!

      Не сможешь ты уйти от этого огня!

      Не спрячешься, не скроешься – любовь тебя настигнет! ....

      Во время исполнения песни я настолько зашлась, что начала активно жестикулировать руками, пытаясь, видимо, взлететь вместе с песней куда-то в высь. С военными песнями я входила в образ гораздо быстрее, поскольку книги о войне и фильмы у меня вызывали слёзы на раз-два, но про любовь так выходило не всегда. Когда я запела, Сашка моментально перестал ухмыляться, нервно заёрзал в кресле, а потом сидел, как вкопанный, и слушал, практически не шелохнувшись, всю песню до конца.

      Музыка доиграла. Для пущей важности я ещё и поклонилась публике. Снова раздались аплодисменты. Я повернулась к худруку: на её глазах стояли слёзы.

      – Света… Света-а-а!!! – она пальцами смахивала слезинки, которые предательски выступили на её глазах. – Ну ведь можешь, когда захочешь! Можешь же!

      – Наверное… – пожала плечами я.

      Ирка-хористка вздыхала рядом пуще прежнего, окончательно понимая, что петь сольно её никто на сцену уже точно не выпустит. Женщина-худрук ещё раз меня похвалила и велела завтра на репетицию явиться сразу же после завтрака.

      Только я спустилась вниз, как на меня мгновенно налетела Жанка, сбивая с ног.

      – Светка-а… Чума! – тараторила она, повиснув практически на моей шее. – Ничёсе ты поёшь?! – с завистью, но не зло сказала подружка. – Обалдеть! – потом немного подумала и спросила. – А что ты с вожатым нашим уже повздорила что-ли?

      «Ну точно… – сделала вывод я. – Жанка – это точно тётя Шура».

      – Есть такое. – я вкратце полушёпотом передала наш с Александром послезаездный разговор.

      – Ну и ну… – не унималась она. – Вот оно что! Теперь будете взаимно стрелы друг в друга пускать всю смену?

      – Да нужен он мне… – брякнула я, чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор, но Жанке, видимо, было там конкретно намазано.

      – Све-ет… – она взяла меня снова под руку, наклонилась и заговорщически шёпотом на ухо произнесла. – А ты знаешь, он так на тебя смотрел, пока ты пела… Прям…

      – Жан, ну я тоже на него смотрела, чтобы позлить. Он думал, что я не смогу спеть, как надо. Да сейча-ас…– парировала я.

      – Нет… Нет… Нет… – затараторила она. – Я про другую песню, про первую. Там, где земля опустела без тебя… и…

      – Да ну тебя…

      – Правда, правда… Я в таких вещах знаю толк. Глаз у меня намётан. – и она мне подмигнула.

      – Да иди ты, Жанка. – пошутила я. – Тебе кажется.

      Но Жанна стояла на своём, как упрямый осёл.

      – Нет! – она топнула ногой. – Время покажет, Светка, как