Милостью Божьей. Светлана Гершанова

– каждый баран должен висеть за собственную ногу. За меня здесь никто ничего не сделает и не скажет.

      10. Золушка

      Трест закончил, наконец, жилой дом, который строил несколько лет для своих сотрудников, и его Главный бухгалтер получил квартиру!

      Они уехали от нас. Как хорошо одним в своём доме…

      – Это теперь твоя комната, – говорит мама, и я не могу поверить своему счастью.

      Кровать мы перетащили от печки и поставили у стены. Больше никакой мебели не было.

      Я наводила уют целый день. Видел бы кто-нибудь эту мою светёлку… Письменный стол сооружён из старых ящиков и застелен газетой, туалетный столик тоже из ящиков, и застелен газетой, на нём крошечное зеркальце, расчёска и мамины пробные духи для красоты. О косметике мы и не слышали, помада, пудра, появились после института, и то не сразу.

      Я села за свой письменный стол и открыла интересную книгу…

      У меня была своя комната один вечер и один день. Назавтра к нам переехала ещё одна мамина тётя, Маня, с внучкой на год старше меня.

      Я расту, тянусь, непонятно куда, стою уже вторая в строю на физкультуре. Наверно, я в мамину родню, у них все высокие.

      Всё бы ничего, но я выросла из единственного своего платьица в клеточку из синих и зелёных линеек. Мама купила мне его, когда я окончательно выросла из формы. Какие там запасы на блузке и рукавах!

      Но тогда оно было слишком длинное, мы подшили.

      Его пришлось стирать не один раз, и когда мы отпустили подшивку, выясняется, – она ярче остального платья. Тщательно отглаживаю её и иду в школу, другого платья у меня просто нет.

      Не могу сказать, чтобы я не обращала внимания на свою внешность, ещё как хотелось красиво одеваться. Очень хотелось юбку в складочку, например. Но я никогда ничего не просила у мамы. Вовка мог устроить настоящую трагедию, когда в школе велели приходить на физкультуру в спортивном костюме.

      – Я куплю тебе в зарплату.

      – Мне не нужно в зарплату, мне нужно завтра!

      Нам тоже велели приходить в спортивных костюмах, а главное, в тапочках! Но я молча переживала несколько неприятных минут в начале урока, и всё.

      А уж про платье… Не представляла, сколько стоит новое платье. Наверно, не одну зарплату!

      – Что у тебя с платьем? – спросила Римма.

      – Пришлось отпустить. Не обращай внимания.

      На первом же уроке Гиббон остановился у края нашей парты и посмотрел на мою подшивку. Я убрала подол, но было поздно.

      – В школу надо приходить опрятной, Гершанова. Твоя мама совсем не смотрит за тобой, она слишком интересуется мужчинами.

      Я потрясённо опустила голову. Словно меня ударили, словно земля разверзлась подо мной.

      Кто-то из девчонок сказал на переменке:

      – Не переживай, ему просто нравится твоя мама, а она ему от ворот поворот!

      Но вот мама собирается уходить после работы. Сидит у мутного зеркала своего трельяжа, подкрашивает брови, они у неё короткие, как сейчас у меня, удлиняет их чёрным карандашом. Проводит по губам яркой помадой.