Мирай Тойота рассказывает о своем конце. Brangusis

схватываешь, Ки! – похвалил его Мирай, потрепав по выжженной макушке с отросшими корнями. – Уверен, у тебя быстрее всех появится девушка!

      Кицуне чуть не упал в обморок от счастья.

      Так как вопрос с поиском парикмахера-визажиста был решен, девчачьи журналы раздобыты, а бутики со шмотками больше не представляли интереса, Мирай спросил, куда молодежь обычно ходит во время таких бесцельных воскресных прогулок.

      – Ну, в это время мы обычно идем куда-нибудь перекусить, – сказал Гин.

      – Давайте на этот раз пойдем в морской ресторан и заставим Куруто съесть живого осьминога! – предложил Акума с энтузиазмом.

      – Я ни за что не буду есть то, что шевелится! – взъершился Курт. – Я против жестокого обращения с животными!

      – Та-а-а-ак! – строго прервал их перепалку Мирай. – Что это за жестокая игра, засранцы? «Накорми тупого иностранца мерзкой японской едой»?

      – Но ты бы видел, как он ел мисо-суп, старший братик Мирай! Это был такой угар!

      – Тебе нравится японская кухня, Куруто? – спросил Мирай с мягкой улыбкой.

      – С пивом потянет, – пожал тот плечами. – Но некоторые блюда я все же предпочел бы не видеть и не знать, из чего они сделаны. Ширако (*Рыбные молоки), например, мне очень нравится, но когда мне сказали, что я нажрался рыбьей спермы, мне стало немного неловко.

      – А тебе нравится натто (*Блюдо из сброженных соевых бобов со специфичным запахом и липкой тягучей консистенцией)?

      – Нет. А что это? – спросил на свою голову Курт, вылупив глаза с самым невинным видом.

      Акума коварно потер ладошки – теперь-то они знают, где им перекусить!

      Однако когда они пришли в семейный ресторан и уселись за столик, Мирай быстренько охладил их пыл, заказав натто всем, а не только Курту.

      – Старший братик Мирай, это так жестоко! – заскулил Кицуне, подцепив палочками сопливые тягучие бобы с резким запахом аммиака. – Это блюдо даже не каждому японцу по зубам…

      – Не скулите! – строго стукнул по столу ладошкой Мирай. – Это очень полезно! – затем подпер ею щеку и мечтательно произнес: – Я вот люблю натто. Напоминает мне французские сыры, которые покупала маман, когда жила с нами. Они тоже пахли общественным сортиром. А когда Харетересу-сан летал в командировку во Францию, он привез мне в подарок нарезку экслюзивных сыров с плесенью. Они так воняли, что не пользуйся он исключительно бизнес-классом, его бы непременно вышвырнули из самолета! О, я был так тронут!

      Курт с видом крайнего отвращения ковырялся палочками в склизких бобах, позабыв всякие правила приличия.

      – Так вот, что это такое, – пробормотал он. – Мартин мне как-то нажаловался, что Рейджи пыталась накормить его каким-то горохом в вонючих соплях. Его потом три дня тошнило от вида любой еды.

      – Я заметил, что Харетересу-сан очень привередлив в еде, – сказал Мирай.

      – Да, у него аллергия на сладкое и жуткий рвотный рефлекс. Он говорит, что у японцев очень мудрый подход к питанию – они делают еду такой, что на нее даже смотреть