Перестроечная кувыркайка. Александр Петрович Пальчун

вертит головой, словно пес, угодивший в ошейник.

      – Степан Сидорович, вы же отлично знаете наше экономическое положение. Мы сейчас не имеем возможности выплачивать авторские гонорары. (Вот вам и хваленая воспитанность вкупе с образованием – редактор беззастенчиво врет!) Он готов заплатить Кутейкину с коэффициентом. Заплатить даже за неопубликованное, лишь бы тот больше никогда не переступал порог редакции.

      – И вот, посмотрите, что вы написали, – продолжает Сергей Крутов:

      «Я стоял в сквозняке,

      словно перст у окна,

      На востоке всходил

      Округленный пожар».

      – Где тут рифма? – спрашивает редактор.

      Кутейкин даже опешил от удивления.

      – Как?! Вы не слышите это полнозвучное «а»?

      Поэт пожимает плечами, потрясенный отсутствием слуха, точнее – полной профессиональной непригодностью газетчика. Но, заметив, что редактор багровеет и набирает в легкие воздуха, Кутейкин идет на попятную:

      – Ну, хорошо. Не нравится рифма – будем считать стихи белыми. И Пушкин ими баловался, и Державин…

      Редактор разъярен. Ему бы крикнуть: «Мартовские коты подсказали тебе эти стихи, а не Пушкин!» Но приходится держать себя в рамках. Он бросает умоляющий взгляд на Полунникова. Тот, поняв шефа без слов, покидает кабинет. Через минуту на столе у Сергея Крутова звонит телефон.

      – Что?! Заседание исполкома? Без меня не начинают?! Да что ж это такое!!!

      Возмущению редактора нет предела. Он в сердцах бросает трубку и жалуется Кутейкину:

      – Вот так всегда! Только соберешься поработать… Извините, Степан Сидорович. Не-мо-гу! – Схватив папку, редактор кидает в нее ручку и уже в дверях добавляет. – Степан Сидорович, вы поэмку оставьте, мы подберем для нее подходящее местечко.

      Выскочив в коридор, Сергей Анатольевич ныряет в корректорскую и подносит палец к губам:

      – Сапожник…

      Корректор, не отрываясь от работы, кивает. Он в газетном деле давно – работал в нескольких редакциях. По этой причине корректор не только безошибочно выбрасывает из материала все самое интересное, но и понимает начальство с полуслова.

      Минут через десять редактор выглядывает в коридор. Убедившись в безопасности, он приосанивается, одергивает пиджак и с наигранной беспечностью возвращается в кабинет.

      Но свято место пусто не бывает!

      На стуле, где только что восседал Кутейкин, Сергея Крутова поджидает новый посетитель. Согнувшись, словно в приступе аппендицита, гость внимательно изучает половицу с невысохшей лужей от ботинок Кутейкина. Голова с круглым ежиком волос напоминает ядро, готовое протаранить любую преграду.

      Хозяин кабинета подпускает на лицо гостеприимную улыбку. Заметив ее, посетитель в ответ тоже радостно расцветает и, поднимаясь со стула, представляется:

      – Здравствуйте! Не признали? Валентин Кулебяка… Да-да! Тот самый маньяк и убийца, о котором вы сообщили в прошлом номере....

      – Извините,