Всё укроется снегом белым…. Светлана Гершанова

обнял меня прямо в прихожей, и опять я почувствовала, что именно этих объятий ждала всю свою жизнь.

      Было одиннадцатое декабря. Мы праздновали сначала каждое одиннадцатое, потом каждое одиннадцатое декабря, я и сейчас его праздную.

      Он ушёл только за зубной щёткой. И когда я просыпалась ночью и смотрела на него, у него было счастливое, счастливое, счастливое лицо…

      Я и представить не могла, что моя жизнь переменится так резко. Какие там походы с друзьями в театр, какие поездки к ним за город!

      День крутился, как обычно, но каждый кончался вечером, и вечером был Витя.

      Я начинала его ждать уже с обеда, бросала все дела в городе и неслась домой. Бесцельно бродила из комнаты в кухню и обратно, переставляла какие-то предметы и поглядывала на дверь.

      Конечно, обед был на плите, ни пылинки в комнате, плита вычищена до блеска. Надо же было мне чем-то занять себя, пока он ждал, как на иголках, конца работы, ехал в метро и автобусе, поднимался в лифте.

      Наконец, минута в минуту, раздавался звонок. И вот он, вот он, в старом своём пальто, старых туфлях зимой, шапка в руках и светится весь.

      Поздним вечером смотрю из кухни, как он бреется на ночь в ванной, чтобы я не укололась о его щетину, и литые мускулы ходят по его спине. Сколько, оказывается, радости в каждых сутках, и как это сердце вмещает!

      Красивых слов не говорил, только – я так тебя люблю!

      Мне их не хватало, я выросла на великой литературе, где женщинам говорили красивые слова из одной галантности.

      А как-то сказал:

      – У тебя, оказывается, очень мало одёжек, один парадный фрак на все случаи жизни. Я думал, ты прекрасно одета!

      – Много одёжек женщине не надо, нужно уметь сочетать. И ведь я хожу в разные места, это ты каждый день на работе, а одёжек у тебя не больше, к сожалению. Ничего, не бойся, не пропадём.

      Странно, я сразу почувствовала, что это навсегда. Мне и в голову не приходило, что однажды он может просто не прийти ко мне с работы.

      И среди этого счастья – звонок Владимира Сергеевича, как из другой жизни, я совершенно забыла о его существовании!

      – Светлана, простите, я больше не стану вам звонить. Мне неприятно каждый раз слышать в трубке чужой мужской голос. Всего вам доброго!

      – Спасибо… – ответила я растерянно.

      В театры мы теперь ходили только с Витей. Клала ему билет в карман пиджака, и с работы он ехал прямо в театр. Я всегда опаздывала, появлялась в последнюю минуту, и он держал для меня бутерброд из буфета.

      Один раз повезло, попали в Большой на «Спартак». Конечно, галёрка, неудобные места, но я несколько дней ходила под впечатлением. И Витя был потрясён, я была счастлива, что могла доставить ему эту радость.

      В ЦДЛ ходили вместе. Меня останавливали знакомые, их становилось всё больше. Я представляла Витю:

      – Знакомьтесь, мой муж.

      И вдруг какой-то парень я даже имени его вспомнить не могла! – заявляет:

      – Тебе повезло, если бы не ты, я бы на ней сам женился.

      Я только посмеялась. А потом мы встретили того поэта и художника, что однажды