Закончен школьный роман. Эльвира Смелик

еще жестко усмехаясь.

      – Ника!

      Секунду назад она ненавидела свое имя, безжалостно измусоленное и изгаженное мерзкими, отвратительными губами, но сейчас…

      – Степа! Степка! Где же ты был? Где ты был?

      Ника ткнулась лицом в мягкую и так удивительно теплую холодным осенним вечером куртку и долго что-то говорила, бессвязно, восклицательно и вопросительно.

      – Степа! Как ты мог оставить меня? Где ты был все это время?

      А когда она наконец замолчала, он тихо, но твердо спросил:

      – Что с тобой случилось, Ника?

      Ника подняла голову, в очередной раз заглянула в невероятные, близкие глаза и не выдержала.

      Слезы хлынули рекой, а вместе с ними – сбивчивые, нервные слова, больно ранящие и приносящие облегчение одновременно.

      Когда она немного пришла в себя и уже могла что-то различать за пеленой отступающих слез, Ника снова увидела его глаза, потемневшие, будто наполненные сумраком надвигающегося вечера. Выплеснувшиеся со словами и слезами чувства оставили в душе пока еще ничем не заполненную пустоту, с тревогой ощущаемую Никой. Она испуганно пыталась уловить настроение устремившихся на освобожденное место потоков эмоций и мыслей и еще теснее прижалась к Степе, надеясь вобрать в себя спокойную уверенность, обычно обретаемую ею рядом с ним. Она чувствовала силу обнимавших ее рук и совсем не замечала их тяжести.

      О, если бы всю жизнь можно было провести в этом надежном живом круге, отгородившем от темноты и холода осеннего мира!

      Ника с трудом держалась на ногах, словно выплакала не только свою боль, но и силы.

      Теплое дыхание коснулось виска.

      – Пойдем! Я отведу тебя.

      – Нет! Только не домой! Не надо домой! – испуганно взмолилась Ника; она бы протестующе отшатнулась, если бы могла стоять без посторонней поддержки.

      – Я отведу тебя к себе.

      11

      – Лада! Господи! Уже полдесятого! Где она может быть? – мама не знала, что делать, куда бежать, и поэтому одновременно рвалась во все стороны, стараясь оказаться сразу и у окна, и у телефона, и у входной двери, а в особенности там, где находилась сейчас ее бедная девочка Ника. – Как же ты ее отпустила? В такой момент!

      – Мам! Ну что ты! – Лада понимала, ее вовсе не обвиняют. – Не бегает же она до сих пор по улицам. Наверняка, у какой-нибудь подруги.

      – У подруги? Как у подруги? – изумленно всплеснула руками мама. – Разве у подруги лучше и надежнее, чем дома?

      – Для нее сейчас, наверное, да.

      – Тогда давай позвоним ее подругам. Сходим к ним. Нельзя же так сидеть!

      Лада с трудом сдерживала желание вскочить с дивана, на котором сидела, и так же, как мама, бестолково заметаться по квартире.

      – Но я не знаю ее подруг. Мы же здесь совсем недавно! Только Марину. Но ей мы уже звонили.

      – Господи! И отец, как назло, сегодня придет поздно.

      – А зачем нам отец? Словно он знает больше нас. Или ты хочешь отправить его в поисковую экспедицию?

      Мама изумленно посмотрела на старшую дочь, небрежно обнимавшую