Фото на память. Наталья Никольская

не секрет?

      – Двадцать тысяч, плюс расходы.

      – Неплохо, – Мамедов допил чай и поставил чашку на стол.

      – Это только пятая часть того, что он собирался выложить за эти негативы.

      Алискер поднялся и начал прохаживаться по кабинету.

      – Вы говорите – Беспалову зарезали?

      – Да. Выясни, где это случилось. Вообще, разузнай о ней поподробнее. Работа, сослуживцы, друзья, родственники.

      – Не могли ее убить те, у кого она украла негативы?

      – Если это так, то наша задача сильно осложнится. Тебе все понятно? – Вершинина оторвала взгляд от бумаг, лежащих на столе и посмотрела на Алискера.

      – Понятно, – Мамедов кивнул.

      – Тогда действуй. Вечером доложишь.

* * *

      Агентство «Олл старз» арендовало несколько комнат в городском Доме офицеров.

      – Молодой человек, вы к кому? – окликнула Мамедова седая бабулька, голова которой едва выглядывала из-за перегородки, отделявшей вахтерскую от холла.

      Десятое мая было нерабочим днем, и вероятность того, что он кого-то застанет на месте, была ничтожно мала, но Алискер решил все-таки зайти в агентство на свой страх и риск.

      – Мне нужно в «Олл старз», – он улыбнулся и подошел к перегородке, – там есть кто-нибудь?

      – Сегодня выходной, – уклончиво ответила старушка и покосилась на щит, где под стеклом висели ключи от кабинетов.

      – Я по личному вопросу, – Мамедов облокотился на стойку и выжидательно посмотрел на вахтершу.

      – Если тебе к Женьке, можешь пройти, – смягчилась она, – он, похоже, там, неугомонный.

      – Спасибо, – Алискер направился к лестнице, – какой этаж?

      – Третий, комната триста шесть, там у него студия, – уважительно произнесла старушка.

      В Доме офицеров было еще холодней, чем на улице. Шаги Алискера гулко отдавались эхом в пустых коридорах. Взбежав по широкой лестнице на третий этаж, Мамедов не без труда нашел большую, метра три в высоту, филенчатую дверь с номером триста шесть и, постучав, толкнул ее.

      В высоком просторном помещении царил творческий беспорядок. Кругом стояли лампы на подставках и софиты, валялись отрезы однотонной и цветной ткани, огромные открытые зонты висели на ширмах и лежали на паркетном полу. Дополняли картину кубы самых разнообразных размеров: от маленьких, величиной десять на десять сантиметров, до огромных, со стороной почти полтора метра.

      – Есть здесь кто? – негромко спросил Мамедов, делая несколько шагов по студии.

      Никто не отозвался.

      «Вышел, что ли, куда?», – подумал Мамедов и увидел, что большая ширма, отгораживающая угол комнаты, как-то странно подрагивает. Мягко ступая, он подошел к ширме и заглянул за нее. Сразу стало ясно, почему она дрожит. Прижав колени к подбородку на куче цветных тряпок лежал молодой парень в светлых, почти белых джинсах и черной рубашке на выпуск. Его темные волосы длинными прядями спадали на лицо. Парня колотило, как в лихорадке, и дрожь его передавалась на ширму, к которой он прислонился.

      «Замерз, бедный», – подумал Мамедов и подошел поближе.

      – Эй, – он потрогал парня за плечо