Детектив на краю лета. Татьяна Полякова

он тебя не сможет, конечно, зато – муж! Детей наплодишь.

      – Да ты, оказывается, правда сволочь, – задумчиво произнесла Ксения и отёрла ухо.

      Он засмеялся.

      – А ты не знала?

      Он выбрался из кресла, подошёл к перилам и стал смотреть на воду.

      – А ты ограбь богатую бабку, – посоветовал он и оглянулся. – Или дедка зарежь! Знаешь, есть дедки такие, у которых квартирки с видом на Кремль, миллиард стоят. А наследников нет! Так ты найди дедка, вымой ему задницу, слюни подотри, а потом оттащи его в загс, и будешь вся в шоколаде!..

      – Я тебя уничтожу, – сказала Ксения спокойно. – Вот увидишь.

      – Да ла-адно тебе! Ты же здесь не по своей воле, кисуль. Ты же на задании, как я понимаю. Вот и выполняй задание-то! А то завалишь его, тебе же хуже будет.

      Ксения, которая именно что «была на задании» и выполняла его плохо, кое-как, и почти «завалила его», знала, что ей будет хуже. Знала!.. Но она ничего не могла с собой поделать. Она была очень плохой актрисой, играть как следует никогда не умела. А ей нужно было именно играть!..

      И драгоценности украли!..

      Хотя это может быть только на руку.

      Она с ненавистью посмотрела Саше в спину – если бы можно было сейчас подскочить, толкнуть его как следует, чтобы он перелетел через борт, ударился о тёмную воду! И смотреть сверху, как он будет тонуть, захлёбываться и его станет затягивать под теплоходные винты…

      Она выполнит, выполнит задание! И получит обещанный куш!..

      А там посмотрим…

      В дверь постучали. Таша встрепенулась и посмотрела в ту сторону.

      Постучали ещё раз.

      – Да? – сказала она, и голос у неё немного дрогнул. Ей стало страшно.

      Снова стук.

      Она поднялась с дивана и решительно распахнула дверь.

      – Я же говорю – открыто, – сказала она этим самым немного дрожащим голосом.

      – Так вода шумит, снаружи ничего не слышно. Можно войти?

      Она посторонилась.

      Степан Петрович вошёл и огляделся.

      В «резервной каюте» было неуютно, как в зале заседаний. Впрочем, эта комната и была предназначена для заседаний!.. На диване горой навалены Ташины вещи, стулья все сдвинуты в сторону.

      – Ты ещё даже не обжилась, – сказал он зачем-то.

      Таша огляделась по сторонам и пожала плечами. Вид у неё был несчастный, и Степан подумал, что не знает, из-за чего она несчастна, а это неправильно, так не должно быть! Ему нужно знать, отчего она счастлива или несчастна – как же иначе.

      – Я не знаю, как тут обживаться, – сообщила она. – Тут столько места!..

      – Это хорошо или плохо?

      Она прошла и села на один из стульев, нелепо стоявших посреди комнаты. За окнами плескалась и шумела вода и кричали чайки, должно быть, со второй палубы им бросали хлеб.

      – Таш, мне нужно с тобой поговорить, – начал Степан Петрович. – Вернее, показать. То есть да, поговорить…

      – На вещах, которые мы нашли с Натальей Павловной, кровь, да?

      Он