Детектив на краю лета. Татьяна Полякова

сил стараясь, чтобы голос не дрожал. – Так жалко.

      Дверь распахнулась, влетел Веллингтон Герцог Первый, за ним вбежала Наталья, и вошёл Владимир Иванович.

      – Началось, – непонятно сказал он. – Сейчас стоп мотор, и полицейский катер прибудет.

      – А чего ты хотел-то? Убийство!

      Наталья Павловна подбежала к Таше и уставилась ей в лицо.

      – Ты как? Ничего?

      Таша кивнула. Наталья в длинном атласном халате, похожем на бальное платье, неловко села на банкетку и взялась за голову.

      – Вот такие дела, – зачем-то сказал Владимир Иванович.

      Наталья запустила руки в волосы на манер Таши и потянула себя за них.

      – Подождите, – начала она. – Давайте подумаем. Что могло произойти? Как это могло произойти?

      Владимир Иванович посмотрел на неё и усмехнулся – безупречная причёска расстроилась, Наталья сейчас на самом деле была похожа на Ташу, так же растерянно таращила глаза и умоляюще складывала руки.

      …Вот женщины! Беда с ними. Какие бы ни были сильные и красивые, а всё равно тянет их защищать, утешать, ухаживать…

      Ну, по крайней мере, его, Владимира Ивановича, тянуло!..

      – Зачем он в каюту пошёл? – спросил Степан. – Вот вопрос.

      – Как у неё чемодан Розалии оказался, вот вопрос, – поправил Владимир Иванович. – Каким макаром он туда попал?..

      И они оба уставились на Ташу, словно ожидая объяснений.

      – Я не знаю, – сказала она. – Я не приносила.

      – Но кто-то принёс! – сердито сказал Степан. – Когда и зачем?.. И почему к тебе в каюту? И вообще не с этого всё началось! Всё началось с того, что Владислав свалился в воду. Веллингтон тоже свалился! Невозможно просто так упасть за борт, но он как-то упал!

      – Невозможно, – согласилась Таша. – Я за борт перелезала и не сразу смогла, борт высокий очень.

      – Вот именно.

      – Когда меня из реки вытащили, Сергей Семёнович… он меня… осматривал… спрашивал, не наглоталась ли я воды… он смешное что-то сказал…

      Тут она наконец заплакала. Слёзы прорвали все плотины и заграждения, полились, полились… Она всхлипывала, вытирала их обеими руками, но они капали ей на колени и на ковёр – так их было много.

      Никто не мешал ей плакать. Никто не утешал и ничего не говорил.

      Наталья сидела, наклонившись вперёд и взявшись за голову, Владимир Иванович смотрел в окно, Степан ходил туда-сюда.

      Плакала Таша долго, ей было жалко всех – судового доктора, Розалию Карловну, Наталью, умершего деда и самоё себя.

      – Так нельзя, так нельзя, – шептала она и продолжала плакать.

      Теплоход загудел, машины изменили звук, застучали как-то по-другому, и далеко-далеко на реке взревела и умолкла сирена.

      Таша тоже постепенно умолкла, вытерла щёки подолом рубашки, и Наталья Павловна подала ей носовой платок – в вензелях и кружевах. Таша высморкалась в вензеля.

      – Нужно думать, – пробормотал Степан.

      – Фактов всё равно нет, – сказал Владимир Иванович. – Будем на пустом месте фантазировать.

      – Все факты у нас с