Золотое лето. Галина Дмитриевна Гончарова

разрезы… да еще шнуровка такая, что жутко становится. То ли человек, то ли колбаса…

      То сам покрой платья… надо ведь и фигуру учитывать! И не надевать, к примеру, вертикальные полоски на худощавую фигуру. Или крупный рисунок… выглядеть будет жутковато. А ткани?

      Сетка, бархат, блестки…

      Аня еще раз посмотрела, покачала головой – и вышла из магазина. Да ни за что!

      И никогда!

      – Жуть берет?

      Аня посмотрела на уборщицу, которая терла пол шваброй. И решительно кивнула.

      – Жуть жуткая. Сама сшить я ничего не успею, а платье надо срочно. Но тут же ничего не купишь! Оно все невыносимое!

      – Это уж точно! Разве что деньги там оставлять без толку. Знаешь что, а ты вон туда сходи!

      – Куда?

      Уборщица указала в сторону выхода из торгового центра.

      – Вот как из этого пафосного кошмара выйдешь, так и налево. Метров триста пройдешь – и в арку. Там магазинчик. Моя знакомая держит… не захочешь что-то покупать, так и вернешься. Цены там точно раз в десять ниже местных.

      Анна поблагодарила и отправилась в арку.

* * *

      Магазинчик с простым названием «Платья» порадовал ее по-настоящему.

      Стоило выбранное платье в десять раз меньше, чем в бутике, а выглядело в десять раз лучше. И ощущение было…

      Анна отлично разбиралась в тканях. Дорогих и дешевых. Вот эти платья были сшиты из дорогой, по ее меркам, ткани. Качественной. Не скатывающейся и не линяющей. Так что она примерила шесть платьев, подумала – и взяла два. Оба были слишком хороши, чтобы с ними расставаться.

      Ладно уж…

      Побалуем себя.

      Зато как засияли глаза Бориса, когда он увидел Аню в платье цвета молочного шоколада. Совсем простой крой, Анна не считала, что ей нужны какие-то дополнительные портновские ухищрения, чтобы подчеркнуть или скрыть нечто. Так что фасон выбрала классический.

      Облегающий лиф, пышная юбка, узкая талия. Никаких стразов, никаких украшений. Изюминку платью придавал сам материал.

      Платье цвета молочного шоколада – и чехол сверху. Словно морозные узоры на окне. Белые, серебристые…

      Под такое и украшений не надо. Это платье само по себе украшение. Разве что маленькие сережки. Может быть, еще колечко с жемчугом, но чего нет, того пока и нет.

      – Анечка, какая ты красивая! – от души высказалась Кира.

      Анна улыбнулась ей и приобняла девочку. Кира сначала застыла, словно ожидая чего-то плохого, а потом расслабилась, ткнулась мордяхой Анне в плечо.

      Ребенок.

      Пусть и ростом с лосенка…

      – Киреныш, ты ведь намного красивее меня! Ты посмотри, какие у тебя глаза выразительные! И волосы шикарные, мы их как крапивой начали мыть и маски делать, так они растут, что грива у коня… и фигура…

      – Я толстая!

      Аня качнула головой.

      – Ерунду ты говоришь. Не забывай, что дети формируются по-разному. Кто-то созревает в двенадцать, кто-то в двадцать. Ты созреешь позже, но и постареешь тоже намного позже иных сверстниц. Надо это осознавать и не поддаваться давлению толпы.

      Кира вздохнула.

      Вот последнее и было самым сложным.