Золотое лето. Галина Дмитриевна Гончарова

упаси! – передернулся Савойский. – От такого навеки импотентом станешь. Еще и энурез замучает. Сейчас я с парой человек пообщаюсь – и уйдем.

      Анна была против формулировки, но по сути-то верно? Верно… и тошно.

      Ох-х-х!

      Это-то здесь зачем?!

      Явно использованный памперс, из которого фаллическим символом торчало… ладно, пусть это будет столбик коричневого пластилина.

      Анну замутило. Но лицо ее оставалось невозмутимым, улыбка по-прежнему ослепительной…

      – Семен Михайлович! – обрадовался Боря какому-то мужчине лет пятидесяти – пятидесяти пяти. – Надолго вы к нам?

      – Боря! Ты ли это? Сколько лет, сколько зим… Галочка, ты помнишь Борю?

      – Конечно!

      Супруга Семена Михайловича завоевала симпатию Анны мгновенно. Да и сам он…

      Мужчина не стал, разбогатев, менять одну супругу по пятьдесят на две по двадцать пять. Рядом с ним осталась надежная соратница, проверенный друг. Может, и не такая очаровательная, как в восемнадцать, и складочек на боках явно побольше одной, но карие глаза искрятся улыбкой, темные волосы заколоты в простой узел, и морщинки на лице явно от улыбок. А не от крика или злобы…

      – Боречка, а что это за милая девочка с тобой?

      – Галина Петровна, это Анечка, моя невеста.

      – Анечка! Чудесное имя! И девочка замечательная… Мальчики, вы поговорите пока о делах, а мы тут почирикаем о своем, о женском…

      Мальчики послушно удалились и, судя по виду, действительно заговорили о делах. А Галина Петровна чуточку близоруко прищурилась и собиралась уже впиться в Аню с расспросами, как вдруг…

      – О!!! Госпожа Смолина!!! Кого я вижу!!! Вы почтили меня своим присутствием?! А это ваша дочка?!

      Художник налетел на женщин ураганом. Анна зло сощурилась.

      Таких существ она не выносила. Вот… как есть – хлюст и штафирка! Весь какой-то вихлястый, нескладный, с длинными немытыми волосами, которые некогда были… темными? Нет, не понять. Главное, вшей не подцепить, мылись эти волосы явно больше года назад.

      Блуза – жутко-лиловая с громадным желтым бантом.

      Штаны – ярко-алые, в обтяжку. И то самое подчеркнуто громадным металлическим гульфиком. Ну ладно, в Средние века так делали! Но тогда шить иначе не умели!

      А сейчас – зачем?! Да еще металлический, вон ткань аж натянулась, она просто этот вес выдержать не может…

      Ниже сапоги-казаки, с металлическими заклепками. Красотища – невероятная. Ковбой времен освоения Запада за такие бы ухо себе отрезать позволил! Но какого вкуса ждать от необразованного пастуха? А тут что?

      – Это Анечка, – представила Анну Галина Петровна. И, кажется, даже улыбнулась.

      Аня подняла брови.

      Испытание? Ну-ну…

      – Анечка… Манечка! Замечательно! Галина Петровна, вы с супругом?

      Дальнейшее было несложно просчитать.

      Либо художник мешает беседе бизнесменов. Либо сводит с ума Галину Петровну, и она тоже за то спасибо не скажет. В любом случае – плохо.

      – Сударь, скажите, пожалуйста, что символизируют