Россия и современный мир № 4 / 2010. Юрий Игрицкий

и психологически неадекватная массовому сознанию, была химерой и фикцией – и закономерно оказалась сметена протестной стихией масс, инструментализированной большевиками. В конечном итоге возникла новая, еще более могущественная империя – Советский Союз.

      В ходе третьей Смуты – «постмодернистской», определяющей основные контуры нынешней и, возможно, грядущей России (Смуты, начавшейся на исходе прошлого века) – дошла очередь и до не справившейся с вызовами современности советской империи, на руинах которой по сию пору ищет и никак не обрящет себя «Новая Россия». Об итогах этого процесса говорить преждевременно. Однако, как говаривал маркиз Галифакс, «лучший способ догадаться, что будет – припомнить, что уже было».

      В таком ключе для понимания современной России особый интерес не только для ее историков, но и для любого серьезного исследователя-россиеведа представляет Смута начала XX в., ход и итоги которой обусловили ключевые параметры всей отечественной (и не только) истории Новейшего времени. Симптоматично, что первый выпуск «Трудов по россиеведению» образованного в 2008 г. Центра россиеведения Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук (который, можно сказать задаст некую генерализующую направленность всему современному отечественному академическому «россиеведению») – целиком и полностью посвящен одной единственной теме – проблеме русской революции, рассматриваемой как ключ к «понимающему познанию» России (см.: 90). Как уже давно и четко сформулировал крупнейший «смутовед» России, автор знаменитой «Красной смуты» (18; 19) В.П. Булдаков. «Понять “красную смуту” – значит понять будущее России. В конечном счете это значит понять, наконец, место России в будущем человечества» (18, с. 373).

      Действительно, «Красная смута»18, спрессовавшая в себя эпохальные события российской истории (обвал многовековой самодержавно-монархической системы взаимодействия власти и общества; попытки установления демократии европейского типа; крах этой попытки, выразившийся в анархии и охлократии, неудачном путче «справа» и установлении диктатуры «слева»; братоубийственная Гражданская война и восстановление империи уже в новом историческом качестве), является не просто символической «точкой отсчета» и уже пройденным и оставленным далеко и навсегда позади «историческим перекрестком» и «временем упущенных альтернатив».

      В тот уникальный период история предоставила шанс всем актуальным политическим силам России реально проявить свои потенциальные возможности, попытаться на практике доказать адекватность исповедуемых теорий российской действительности, воплотить в жизнь доктринально провозглашенные «исторические альтернативы». Сразу несколько таких «альтернатив» получили возможность побороться за право власти в самой крупной из сухопутных империй мира – Российской империи. Такая власть – не столько над бескрайними просторами и их несчитанными

18

. Несмотря на чрезвычайную популярность образов «Смуты» (и связанных с ней метафор и сюжетов) в период непосредственно до– и во время революции 1917 г.(а также еще спустя некоторое время после нее), из советской историографии «Великой Октябрьской социалистической революции» и Гражданской войны практически все производные от лексемы «Смута» словесные формулы оказались изгнаны. В современной историографии слово «Смута» и его различные варианты вновь становятся привычно употребляемыми в работах, посвященных тем событиям, которые ранее можно было именовать исключительно «революцией» и «гражданской войной». См., напр.: (48; 103; 38) (монографии); (101; 87; 83; 81; 25; 45) (статьи).